Эта история с легкостью может стать романом-бестселлером или голливудским блокбастером. В ней есть всё – любовь и ненависть, война и мир, спасение и еще много разных слов, которые часто украшают плакаты в кинотеатрах. Эта история начинается в маленькой деревушке на юге Германии во время Второй мировой войны, когда нацистские власти назначили Иоганна Бертле на пост главы деревни и лицом, ответственным за «поимку нежелательных источников». Закончилась эта история в наши дни – если быть более точными, то на прошлой неделе, в Латруне, когда 19-летняя Гая, внучка Иоганна Бертле (со стороны отца) и погибшей во время Холокоста бабушки (со стороны матери) окончила курс командиров пехотного подразделения в ЦАХАЛе.

«Если бы мой дед узнал, что его внучка служит в израильской армии, он бы перевернулся в гробу», – говорит Гая, а ее отец Ганс добавляет: «Он застрелил бы меня, как только услышал, что я собираюсь в Израиль».

Он верил в Гитлера

Ганс Бертле, на сегодняшний день один из самых известных кондитеров в Израиле, родился в последние дни Второй мировой войны в деревне Мериаброн в христианской семье с семью детьми.

«Одного из моих братьев забрали в армию, когда ему было 16 лет, и уже в первый месяц службы он попал в плен к англичанам, – рассказывает Ганс. – Он вернулся из плена полностью сломленным. Другой мой брат был пилотом, его самолет был сбит, и он погиб».

Отец был членом нацистской партии и был назначен на пост мэра деревни.

«Мой отец воевал в Первой мировой войне и подвергся ужасным испытаниям, унижающим человеческое достоинство, – говорит Ганс. – Он действительно верил, что Гитлер принесет Германии славу и власть, а в конечном счете и деньги. Многие из членов моей семьи служили в немецкой армии».

Должность мэра деревни включала в себя также обязанность сообщать властям обо всех людях, которые считались «низшим классом» – их надо было эвакуировать из деревни и «подвезти куда надо». В деревне не было евреев, но антисемитизм и ненависть к чужакам были в крови местных жителей, особенно в крови тех, кто стоял во главе деревни.

«Все считали, что евреи – это жадины и жулики. Такое мнение было общепринятым у нас, – вспоминает Ганс. – Однажды мой отец хотел наказать одну из девушек деревни за то, что она "спуталась" с представителем меньшинства. Он хотел посадить ее на лошадь с плакатом "Я – падшая женщина" и провезти по всей деревне. Моя мать сказала: "Когда она доберется до конца деревни, то меня уже здесь не будет", и отец не стал этого делать. Тем не менее, я думаю, что он остался полностью уверенным в своей правоте».

Вскоре после рождения Ганса в деревню вошли французские войска, и война в этом районе была закончена. Штаб-квартира французов располагалась в гостинице, принадлежащей семье Бертле.

«У моего отца было много чего скрывать – его поступки и оружие, которое он хранил, – рассказывает Ганс. – В воздухе всё время чувствовался страх, что его схватят. Чтобы избавиться от оружия, моя мать выходила со мной на прогулку к реке – она прятала оружие в детской коляске, подо мной».

В конце концов Иоганн смог избежать наказания. «Я думаю, это случилось из-за того, что из нашего района не выходили поезда с евреями, везущие их в концлагеря, – предполагает Ганс. – Когда один из моих родственников вернулся с войны в России, он рассказал нам о том, что нацисты сделали в Польше. Я спросил его, что стало с этими евреями, и он ответил: "Я ничего знаю". И на этом наш разговор закончился».

В собственности семьи, как уже было сказано ранее, была гостиница, а потому каждый член семьи изучал профессию, связанную с гостиничным делом. «Меня отправили учиться на мясника. Я вошел на скотобойню, а когда вышел из нее, перестал есть мясо, – вспоминает Ганс. – В возрасте 15 лет я пошел изучать кондитерское дело. Если бы мой отец знал, куда приведет меня это решение, он остановил бы меня».

«Однажды к нам завезли яйца из Тель-Авива, и я подумал: "Интересно, где находится этот Тель-Авив"», – рассказывает Ганс.



Он начал работать в престижных гостиницах Европы, а когда был в Швейцарии, в Израиле разразилась Шестидневная война. «Мы были за Израиль. У нас на стене висела карта, и мы каждый день отмечали на ней продвижение израильских танков в Синае и на Голанских высотах», – рассказывает Ганс.

Брит-мила в 26 лет

Вскоре после войны шеф-повар отеля «Хилтон» в Берлине, с которым работал Ганс, был послан на работу в одну из сети гостиниц в Тель-Авиве. Он попросил Ганса присоединиться к нему.

«Я ответил, что он сошел с ума. Что мне искать в этой стране, окруженной врагами? – с улыбкой на лице рассказывает Ганс. – Он сказал мне, что находится в Тель-Авиве вместе со своей женой, ей там всё очень нравится, и мне не о чем беспокоиться. Я прибыл в Израиль в качестве гражданина Швейцарии. Это было условием руководства отеля. В то время в Израиле почти не было немцев, и им были там не рады. Когда стало известно, что я немец, профсоюз гостиницы попытался выгнать меня, но я был очень упрям и настоял на своем. Между прочим, я прибыл в Израиль на год, потом я собирался ехать работать на Карибские острова. Но так туда и не поехал».

После трех месяцев в Израиле Ганс решил, что хочет остаться жить на Святой земле.

«Меня здесь всё устраивало, включая местный менталитет, – сказал он. – Я, наверное, не совсем немец. Я влюбился в эту страну и всё время путешествовал по ней. Особенно мне понравилась Иудейская пустыня. Мне говорили, что я сошел с ума, ведь я приехал из самого зеленого места в мире, – но я люблю жару и песок».

В то же время, как Ганс решил остаться в Израиле, он решил принять иудаизм. «Тот, кто не был евреем, не мог служить в армии. Я чувствовал, что будет неправильно жить в этой стране и не служить в армии», – объясняет он.

«Что я скажу своим детям, когда отцы их друзей будут ходить в милуим (Активная резервистская служба Израиля), а я нет. Я пошел в раввинат – вначале они не хотели, чтобы я принял иудаизм, из-за того, что я немец, но в конце концов они дали мне год на подготовку к экзамену».

«По прошествии года я отвечал на все вопросы еще до того, как они заканчивали их произносить. В возрасте 26 лет я сделал обрезание».

Ганс пошел служить в армию и был направлен в артиллерию. Во время Войны Судного Дня он воевал на Голанских высотах, где сломал ногу.

Ганс продолжил заниматься кондитерским делом и вместе с женой и пятью детьми открыл сеть кафе. У него даже была своя собственная кулинарная передача на местном телевидении.

На этом этапе к разговору присоединяется его жена Галит.

«Впервые я увидела Ганса по телевизору, в передаче "Пирог к шабату", где-то в 1990-х, – вспоминает она. – В университете я изучала математику, но мне было очень скучно. Я понятия не имею, как смогла окончить университет. Когда я приходила туда, то всегда убегала на лекции по философии, немецкому и французскому языку. Я тогда еще не знала, что встречу немца и буду изучать кондитерское дело, для которого нужно знать французский».