Так вот, я докладываю: на Брайтоне все по-старому, чему я стал свидетелем, приехав туда к другу на несколько дней. Но так случилось, что этот самый друг нагло кинул меня. Поскольку я прилетел в субботу днём, он предпочёл волнующей возможности долгой поездки по пробкам в аэропорт незатейливые шашлыки с водкой где-то на дальнем бруклинском пляже. Мне же мой наглый друг прислал сообщение, что ключи от квартиры он оставил в продуктовом магазине у Розы Марковны.

Выскочив из такси, я нашел искомый магазин. Он был наполнен «нашими», которые неторопливо выбирали, чем бы зажевать тоску по родине. Я протиснулся к продавщице и спросил: «А где тут Роза Марковна?»

— Роза в офисе, пройдите через средний зал, — буркнула продавщица, отрезая очередному покупателю балык со слезой.

Я пошел в атаку на толпу в среднем зале. Толпа была плотной — видимо, именно сюда, в этот средний зал эмигрировали все те, кто во времена СССР шутили, что едут на постоянное место жительства в Израиль.

Сам средний зал посвящен молочной продукции. Меня окатила волна волнующего запаха роскошной сырной тарелки. Куски сыра на полках поражали разнообразием и сине-зелеными прожилками.

«Путина с бульдозерами на вас нет!» — подумал я и скользнул в узкий коридорчик.

В конце коридорчика в большой пекарне горели адским пламенем какие-то печки и духовки, куда пекарь с платком на голове ставил поднос с заготовками из теста, а справа находился тот самый офис.

Офис представлял собой даже не комнатку, а некое углубление, в котором за маленьким столиком, заваленным бумагами, восседала Роза Марковна.

Я её сразу узнал, хотя никогда до этого не видел. Просто именно так и должна выглядеть Роза Марковна. Она состояла в полной гармонии со своими должностью и именем. Вот представьте себе директрису гастронома, набитого продуктами и людьми, — и вы поймете, кто такая Роза Марковна. Думаю, ваша фантазия ярче моих литературных дарований.

— Простите, вам Гоша ключи для меня не оставлял? — робко спросил я.

— Вам нет. Он оставлял ключи Ганапольскому.

— Так я и есть Ганапольский.

У Розы Марковны был суровый взгляд.

— У вас есть кепка? — сухо спросила она.

— Есть.

— Наденьте.

Я порылся в сумке, достал бейсболку и, надев её, скорчил улыбку.

— Да, вы Ганапольский, — так же сухо констатировала директриса и протянула указательный палец с несколькими перстнями в сторону вешалки. — Вот ключи.

Я сдернул ключи с крючка.

— Это не все, — резко сказала Роза Марковна. — Нужно еще сделать совместное фото для мужа. Он вас помнит, я так думаю.

Директриса высунула голову в коридор и неожиданно громко выкрикнула: «Гриша, зайди!»

Немедленно вошел полноватый Гриша — именно он орудовал у печи.

— Возьми мой телефон и сфотографируй нас для мужа, — приказала Роза Марковна

— Не могу, — спокойно ответил Гриша, вытирая измазанные мукой и тестом руки белым полотенцем. — Мне сосиски в тесте забрасывать надо. Еще сорок штук.

— Это Ганапольский, ты помнишь его? — жёстко поинтересовалась директриса

— Ты помнишь его? Смотри, он в кепке. Помнишь?

— Нет, — пожал плечами пекарь Гриша. — Тогда я, наверное, маленький был. Роза, у меня сейчас сосиски сгорят.

— Ладно, сделай один снимок.

Она протянула Грише смартфон, он протер окошко камеры полотенцем и направил его на нас.

— Роза Марковна, подвиньтесь ближе, вы в камеру не влезаете, — он двигал руками и аппаратами в поисках лучшего кадра.

— Гриша, если работник решает сказать начальнице, что она не влезает в камеру, это значит, что он уже ищет другую работу. Лучше держи руки ровно, а то Кобзон у тебя косой получился.

— Зато Якубович ровный.

Камера щелкнула.

— У меня сосиски горят, — вдруг сильно занервничал Гриша.

— Иди уже.

Гриша исчез.

— Дай гостю сосиску за фото! — крикнула вслед Роза Марковна. — А вы к нам надолго?

— На неделю, — я вдруг разволновался, предчувствуя встречу с сосиской в тесте, ибо проспал весь полет и пропустил кормежку.

— Ходите в наш магазин, пока вы тут, — дружески предложила директриса. — У нас есть секрет.

— Это из-за секрета у вас такая толпа?

— Да, наш секрет знают и ценят. Извините, Ганапольский, вы можете подождать Гришу в коридоре, а то видите: ...

Она ткнула пальцем с перстнями за мою спину. Я обернулся. За спиной переминались две продавщицы с ценниками и мужик с накладными.

Я все понял и вышел в коридор. Роза Марковна тут же забыла обо мне, а я стоял в коридоре и смотрел, как Гриша ловко достает из печи огромные трубки из теста. Подхватив бумажный кулек, он сунул туда свою трубчатую выпечку и подошел ко мне

— Держите, только сразу не ешьте, она горячая, — он протянул пакет, из которого торчала: ...

Нет, я не могу описать то, что торчало, словами, для этого мне нужно было родиться каким-то поэтом Поварёшкиным. Из пакета виднелся настоящий монстр — огромная ароматная сосиска, невероятной толщины, покрытая тонким подрумяненным тестом. Этот комплект поражал размерами, и я с горечью осознал, что сиротскую булочку с микроскопической серой сосиской из целлофанового пакета на моей родине я отныне не смогу величать высоким званием «сосиска в тесте», а буду называть «форменным издевательством».

— Круто! — восхищенно сказал я.

— За те же деньги, — сострил Гриша.

Я взял из его рук этот апофеоз брайтонской щедрости и понял, что сожру все это вместе с пакетом прямо на улице. Но попробовать решил прямо сейчас. Предчувствие меня не обмануло. Свежайшее тесто было из теста. Мясная сосиска была из мяса

— Мне надо идти, — заторопился Гриша, — у меня горит.

Я прочувственно пожал его обсыпанную мукой руку, и он стал проталкиваться к своим печам сквозь строй работников, толпящихся у каморки Розы Марковны.

— Гриша! — вдруг спохватился я. — А почему все так вкусно и много? Роза говорила, что в магазине есть какой-то кулинарный секрет, из-за которого полно покупателей.

Гриша полуобернулся с улыбкой.

— Это все Розины понты! — он махнул рукой. — Кулинарного секрета нет. Просто мы не воруем.