Если бы его спросили, какое самое большое достижение в жизни, он бы ответил - Израиль. Если бы ему задали вопрос, о чем он сожалеет, он бы не задумываясь ответил: жалею, что не убил Гитлера.

Бывший премьер-министр Израиля Ицхак Шамир был убежден, что только ему было под силу убить главного палача еврейского народа. Маленького роста, неказистый на вид, он мог поставить на место даже президента Соединенных Штатов. Сила его духа была так высока, что карликами рядом с ним чувствовали многие великие люди современности.


Ицхак Шамир считал бесхребетность главным человеческим пороком. Он никогда ничего не отдавал арабам, потому что ничего им не был должен и ничего от них не ждал. Он был неудобным политиком и именно поэтому с ним считались.

Судьба Шамира трагична. Холокост жестоко прокатился по его семье. В годы Второй мировой была уничтожена вся его семья, а расправились с евреями их ближайшие соседи и друзья. Так бывает.

Английская полиция два раза бросала его в свои казематы. Борец за права еврейского народа почему-то считался в Британии опасным террористом. Однажды британцы сослали его за колючую проволоку в Африку. Но неутомимый борец и там надолго не задержался. Отдохнув и адаптировавшись на новом месте всего пару дней, Ицхак начал рыть подкоп и таки бежал. Сначала в Эфиопию, потом в Париж, где и дождался, пока британские войска не покинут Палестину. Как только это произошло, он отправился в Израиль.


Это новое для него состояние без подполья было немного странным. Война за независимость страны завершилась. Что делать дальше, Ицхак не понимал. Однако очень скоро Шамир новая реальность потребовала от него совсем другой работы, иного "подполья". Ведь война открытая очень быстро переросла в гибридную, подпольную. А это именно то, что Шамир умел делать лучше всего.

И очень скоро он снова вернулся в Париж. Но на этот раз уже не как беженец, а как глава европейского оперативного отдела Мосада.

Это именно благодаря Ицхаку Шамиру Мосад стал тем, чем он является сегодня. Он сумел поднять разведку Израиля на высочайший уровень. Он отдал этой работе 10 лет своей жизни.

А в 55-ть он пришел в большую политику, став премьер-министром Израиля. Это был очень неудобный премьер, потому что его трудно было подкупить, уговорить, задобрить. Он был аскетом, не любил роскошь и не мог попасться на крючок лести и "золотого тельца". Шамир годами жил в подполье, потому привык довольствоваться малым. Единственно, что его волновало, - это интересы государства Израиль.

В политике ему пришлось пробегать ускоренный курс "молодого бойца". Война Судного дня, кончина Голды Меир, полное фиаско левых и победа на выборах Ликуда, оставление Синая, Бегина и кресло премьер-министра.


Все эти парламентские подковерные игры и политические торги укрепили Ицхака в мысли, что если человек не торгует в обычной жизни, то и, находясь при власти, не стоит начинать этого делать. Однако его противники сумели воспользоваться его же оружием против него.

Левые пришли к власти на лозунгах Шамира, на его трех «НЕТ!», и поехали в Осло договариваться, Шимон Перес давно "порешал все вопросы" с Арафатом и договорился обменять арабские голоса на оружие. После прихода к власти Ликуда, многие эксперты и аналитики были уверены, что он отменит подписанный в Осло с левыми договор. Этот документ и так не был легитимным, поскольку подписывался не между двумя суверенными государствами, а между государством и террористами. Однако Ликид все оставил как есть. И эту политику компромиссов и соглашательства поддержал и новый премьер-министр, Нетаниягу. Он обменялся с Арафатом от имении всей страны крепкими рукопожатиями. А потом совершил ошибку, главную за время правления Ликуда, - отдал Хеврон. Одобрение американского конгресса, видимо, оказалось важнее, чем память предков и кусок исторической земли.

Ицхак Шамир считал, что если Израиль отказался от куска своей земли, то в дальнейшем никто не будет воспринимать всерьез его претензии на право обладать своим же наследием. Шамир неоднократно говорил об этом Нетаниягу, убеждал, что в вопросах территориальной целостности не может быть уступок. Однако тот не прислушался.


С Нетаниягу Ицхак больше не здоровался никогда. Шамир умел прощать чужие ошибки. Но он не считал сдачу Хеврона просто ошибкой. Он называл это бесхребетностью, которую не может позволить себе премьер-министр воюющей страны.

Бесхребетность погубит Израиль, повторял он. И сегодня в Израиле не найдется людей, столько же убежденных и сильных духом.