— Мало вас Гитлер вешал, жидов пархатых!…

Впервые я слышал и «ж*ды», и «паpхатые»… Я тогда не знал, кто это… все время потом думал, за что это он меня так ненавидит?! Не вмешивалась, сидела на ящике у «черного» входа в магазин, молодая продавщица. Я ее хорошо знал, она мне иногда давала конфеты «кис-кис», просто так, без денег.

А сейчас она сидела, положив ногу на ногу, и таинственно улыбалась… Это было еще страшнее Неужели она не видела, что это меня он будет бить… И что на конце палки два ржавых гвоздя… Все это забылось, заполировалось…

Потому что дальше была целая жизнь. Где, в большинстве, встречались мне потрясающие люди. Где была дружба, любовь, армия, завод, кино… Все забылось… забылось, да…

И вдруг вспомнилось.

Позвонил мне мой друг Алик, попросил зайти в Гайдпарк, посмотреть, что про нас пишут. Дал адрес, куда лучше зайти. Я зашел… Лучше бы не заходил. …Много ненависти. Особенно в комментариях.

Не жалеют ни нас, ни друг друга. Не любят евреев…

А Израиль просто хотят стереть с лица земли, забетонировать… вместе с евреями (так и написано) То есть вместе с моими детьми, внуками, внучками, друзьями, со всем этим непростым народом.

Мне надо ответить. Ответить на два вопроса. Первый: почему не получится Израиль забетонировать. Второй: почему не получится окончательно решить еврейский вопрос. Не потому что евреи принесли миру столько открытий, лауреатов, героев, и так далее… Это давно уже никого не убеждает. И не вспоминается.

Не потому, что у евреев вся история такая… когда все время хотели решить еврейский вопрос… убивали-убивали и никак не получалось добить…

Нет. Есть веская причина…

…Я тогда учился на Высших сценарно-режиссерских курсах. И учился вместе со мной Коля, замечательный парень, очень талантливый. Мы не были близки, но симпатизировали друг другу.И однажды напились.

Просто погода была такая, просто настроения совпали, просто все разъехались на каникулы, а мы почему-то застряли в общаге.

И вот под ливень за грязным окном, мы пьем себе. И хорошо идет. И закуску нашли — частик в томате, кажется.

И есть о чем говорить — кино, наши планы, надежды, ну, сами понимаете…

И вдруг он замолкает и так пристально на меня смотрит.

И говорит:

— А теперь давай поговорим о вас, о евреях.

Я ему говорю:

— Только не это, Коля!

Он мне:

— Обязаны просто.

Я ему:

— Коля, не надо, поссоримся.

Он мне:

— Ты что, не хочешь знать правды?

— О том, что я еврей хороший, а вся моя нация – говно, — говорю.

— А вот и не угадываешь. – отвечает.

Надо учесть, что мы действительно были прилично выпившие.

Но я эту беседу не забыл. Потому что она имела серьезные последствия.

Коля говорит:

— Вы, евреи, весь мир за яйца держите.

Я пытаюсь встать, он меня усаживает.

— Ты знаешь, что вы не нация?! — спрашивает.

— А кто мы? — говорю, — Крысы?…

Вспоминаю, вчера на курсах показывали немецкую пропаганду тридцатых.

— Нет, — говорит, — вы не крысы… —

И даже испуганно:

— Почему это крысы? Кто сказал?! Я не это хочу сказать, ты что?! Я хочу сказать, что все нации как нации, там-сям родились, определяются своей землей, посмотри в словаре, языком, географией… а вы – нет…

— А мы чем?

— А вы – идеей.

Молчу. Жду подвоха.

— Идеей, — говорит.

(Он первый мне это сказал, тогда, в восьмидесятых, когда в холодной общаге не было ни души, в окно бился дождь, и сердце щемило от какой-то необъяснимой грусти… может, потому что подняли эту тему, которую всегда хотелось не поднимать.)

Но он первый мне сказал:

— Вы народ идеи! Такой идеи!… А вы хотите быть, как все?!..

— Я предпочитаю, чтобы в паспорте было написано: «советский человек», — говорю.

— Вот вам! – показывает мне кукиш, — Это видел!..

Я качаю головой, язык заплетается, выдавливаю почти со злостью:

– Ты не знаешь, что значит быть евреем!…

— А ты, знаешь, что значит быть евреем?! – спрашивает? — Откуда вы?! Ты знаешь?!

Он приближается ко мне и резко, как на допросе, спрашивает:

— Откуда вы, евр-р-реи?!

— Не очень интересовался… Из Египта, — отвечаю.

— Ответ неправильный, — говорит, — Из Вавилона.

— Ну и что? Какая, к черту, разница?!

— Когда в Вавилоне вокруг идолов прыгали, Авраам сказал: Да положил я на ваших идолов. Есть Один Бог и все. Одна Сила есть… И точка!.. и надо жить так, как этот Бог хочет. А хочет Он, чтобы жили мы все в единстве и любви! В единстве и любви, понятно?! Одной семьей… А вавилоняне не хотели жить одной семьей. Они не приняли его, Авраама, они его послали. Слышал об этом?

— Ну… слышал… что-то…

(Ответил «слышал», потому что стыдно было, что ничего не слышал.)

— Те, кто пошел за Авраамом, тех и назвали евреи.

— Почему?! – спрашиваю, – Они ж из Вавилона вышли, значит, они вавилоняне?!

— Если пошли за Авраамом, то евреи, — ответил Коля веско, но объяснить не смог.

(Это я потом узнал, что их назвали евреями, потому что прозвище Авраама было – «Авраам-иври» – перешедший, в переводе. Перешедший от служения идолам, к служению этому Закону, который всем и управляет. Закону Единства… Было это…страшно подумать, около четырех тысяч лет назад)

Все это я потом узнал. А тогда я его спросил, Колю:

— Откуда ты это знаешь?

— А я вас изучаю, — он ответил, – я не животный антисемит, я антисемит другой.

— Так ты антисемит?! – говорю, — Коля, мы же с тобой из одного стакана пьем?!…

А его прямо разрывает:

— Вы за идеей Авраама пошли, а не за бабками… за Идеей! а не за бабками! И потом жили по этой идее!

Я вдруг увидел, как это все он переживает! По – настоящему! Даже голос у него дрожал…

— Когда ничего, никаких религий не было, вокруг одни варвары и язычники, вы уже тогда по закону жили! Самому крутому! Наикрутейшему! «Возлюби ближнего, как самого себя!», — говорит, — Ты хоть об этом что-то слышал?! Никто по этому закону не жил. А вы жили. Никто никогда так не жил!… только вы так жили! Вы жили! – он уже кричит мне в лицо. — Жили! Вот это вы и должны людям показать… Как, чтобы так жить!.. Вот поэтому я антисемит сегодняшний. Покажите! Зачем вам этой херней заниматься?! Зачем вам эти бабки говняные, зачем?! Покажите, как вы смогли так жить… Что вам там Авраам говорил?!..

— Да откуда я знаю?! – говорю.

— Знаешь! – крикнул он мне в лицо!

— Откуда я знаю! – кричу в ответ!

— Мы из вас это должны вытянуть, — он хватает меня за грудки. – Я тоже хочу так жить!.. – кричит. — Я так никогда не жил! А я хочу так жить!

Я пытаюсь отбиться. Кричу:

— Ты все это придумал! Где ты видел, чтобы так жили?!

— На вас, — кричит, — еврейская твоя морда! обязанность на вас! Так жить! И мне показать! – кричит. — Чтобы вместе! Чтобы ты и я!…

Кричит… И вдруг хватка его ослабевает.

И вижу, плачет.

Ну хорошо, пусть мы напились, но не от этого плачет.

От боли, говорю вам, от боли. От такого желания, что не передать.

А потом он садится. И смолкает.

А я стою, не знаю, сесть или уходить…

Лопочу что-то такое, типа:

— Да откуда я знаю, да какой я еврей…

А он молчит…

Прошло 25 лет с тех пор. Я постарел, поседел, но я никогда в жизни не забуду тот дождливый день, когда мой друг Коля, украинец по национальности, философ по духу, актер, режиссер, сценарист по профессии рассказал мне, еврею, кто я, откуда взялся, и зачем вообще пришел в этот мир.

Мне уже не отблагодарить Колю.

Он умер от рака три года назад.

Он успел получить много призов, его признали, он ведь очень талантливый был парень!

Не знаю, рассказывал ли он кому-нибудь об Аврааме, или только мне.

Но он этим пробил мне сердце.

Я начал рыть.

В России ничего не нашел.

Через несколько лет уехал в Израиль и встретил моего Учителя.

Так раскрылся мне грандиозный сценарий с Авраамом, евреями, всеми народами мира и всеобщей тоской по Единству, которая сегодня живет в каждом.

У одних она глубоко внутри, у других уже на подходе к сердцу, у третьих это уже молитва, у четвертых, — крик на устах…

Живу и вижу, без Единства — «труба»! Ненависти так много, что захлебнуться можно.

Всем это сегодня позарез надо — Единство!

Каждому!

Только решиться.Только захотеть.

Только шаг сделать. Всем нам. Всем-всем!

И покатит…