Недавно фонд Берла Кацнельсона провел исследование настроений в израильских соцсетях. Последний год побил все рекорды по агрессии, злобе и ненависти в еврейском фэйсбуке. Судите сами: с июня 2015 по июнь 2016 года израильтяне написали 4 241 653 комментария с проклятиями, выражениями ненависти и оскорблениями. Из них 175 тысяч – с призывами к физическому уничтожению оппонента.

Если учесть, что в Израиле около восьми миллионов человек, из них треть – дети, часть – не настолько хорошо владеют ивритом, а пять процентов – глубокие старики, то выходит, что за прошлый год каждый израильтянин оставил в соцсетях хотя бы один комментарий ненависти. И это еще исследователи не брали в расчет русскоязычный израильский сегмент фэйсбука. Уверена, что тот сильно бы повлиял на уже имеющуюся статистику. Не в лучшую сторону.

Недавно я написала в своем блоге, что у меня закончился первый этап репатриации – розовые очки слетели, и начался депрессивный период. Это в той или иной степени проходят все эмигранты и репатрианты, равно как и мужья с женами – влюбленность, внезапное прозрение и фокус переезжает на недостатки. И наконец – зрелое принятие. Или развод. То есть переезд в другую страну или возвращение обратно, в точку исхода. Так вот, сейчас у меня – та, самая тяжелая, вторая фаза. Поэтому израильтяне мне кажутся холодными и равнодушными.

Мне от этого грустно и одиноко.

Следующие две недели израильтяне изо всех сил доказывали мне, что они не холодные и не равнодушные! Такого количества проклятий, угроз, оскорблений, пожеланий смерти, увечий для меня и моей семьи и практически интеллигентных на их фоне предложений «валить обратно в рашку» я не получала никогда в жизни! Ну, то есть израильтяне оказались очень даже неравнодушными.

Вопрос в другом. Почему евреям обычно «больше всех надо»? Почему мы всегда на баррикадах, в борьбе и вообще нас заметнее, чем других? Почему, где бы ни была революция, там обязательно затешется пара евреев? Почему среди евреев встречаются самые ярые антисемиты – и люди, которые ведут за своими гуманистическими идеалами все другие народы?

Почему, если защищать своих (чужих, котиков, школу, арабов, русских, идеалы, геев, гомофобов, религиозных, атеистов, почтальонов) – то до последней капли своей крови, с такой страстью, что искры из глаз и волны во все стороны и по всему миру? Какого черта мы такие принципиальные (в чем бы ни заключались эти принципы) и такие до самых крайних границ непримиримые?!

А в общем, очень просто: другие евреи не выживали в веках. Не в том смысле, что ласковых конформистов убивали, а неудобных упертых ослов оставляли в живых. Обычно все же наоборот. Однако глубокая и горькая шутка истории была в том, что уступчивые конформисты довольно быстро растворялись в других народах. Крестились, женились на нееврейках, перенимали чужие обычаи – и через два-три поколения их потомки и вспомнить не могли, откуда у них эти вот глаза и такие кудри.

Оставались упертые. Принципиальные. Боевые. Страстные до последней капли крови. Те, кто оставался евреем, несмотря на все неудобства, погромы, тюрьмы, черты оседлости, костры инквизиции и прочее. Те, для кого идея была важнее удобств, а иногда и самой жизни. Те, кого убивали, сажали в тюрьмы, выселяли целыми городами, морили голодом и пытали огнем. Те, от которых осталась всего малая горсточка потомков. (Кстати, вы знаете, что только в этом году число евреев в мире доросло до довоенного значения?)

Так вот, эта самая горстка потомков – мы. Те самые, что воюют сейчас в фэйсбуке. Те, кто спорит о политике, принципах гуманизма, воспитания детей или адронном коллайдере с такой страстью, что клочки по закоулочкам летят. Просто потому, что нам не все равно! Мы так устроены и не можем быть другими.

В огромном количестве людей есть доля еврейской крови. Но знают о своей только вот те самые. Потомки упертых, до которых их упрямые предки сумели донести это знание и эту кровь.

Мои родители, бабушки и дедушки в моем детстве очень любили мне в споре показывать пальцами этакую козу. Она символизировала, что я уперлась рожками и иду напролом. Не слушаю разумных аргументов старших и умных людей. Меня это обижало ровно до того момента, пока я не додумалась фыркнуть в ответ: «А в кого это у меня? Разве в нашей семье могло родиться что-либо другое?!» Мама вдруг задумалась и вздохнула:

«Ну, да. В кого тебе быть послушной или удобной?»