Нина Воронель – Игорю Губерману:
— Говорят, ты с людьми общаешься за деньги?
— Да, но за какие гроши!
Эти записки возникли из одного телефонного звонка. Обычного утреннего (или вечернего) перестука-перезвона «Старуха, что нового?»
Помнится, я принялась уговаривать Игоря поехать на один из тех семинаров в кибуце, которые время от времени устраивает наш местный Союз писателей. Кормят от пуза, говорила я, выпивку возьмем, на травке посидим, на коровок поглядим…
— Так это же счастье! — воскликнул он с воодушевлением (что, вообще-то, у него ничего еще не значит), — А жен с собой можно брать? Я бы Тату взял. Я как раз о ней воспоминания пишу, а когда объект под рукой, это гораздо удобнее.
Я расхохоталась.
Но спустя час или два после того мимолетного разговора вдруг подумала: черт, а ведь и в самом деле – почему бы не записывать за ним все его мгновенные, как вспышки магния, остроты, этот бенгальский блеск молниеносной реакции в разговоре, убийственные реплики в неприятельских перепалках, перлы любви по отношению к семье и близким друзьям – все то, из чего и рождается не сравнимое ни с чем, прямо-таки радиоактивное обаяние, которое излучает этот немолодой еврей с вислым носом.
Литератор, особенно поэт, особенно когда он работает в таком странном жанре, как четверостишия, живет, – «как птичка божья», не зная «ни заботы, ни труда…» Поэтому он, как голодный волк, вынужден рыскать повсюду в поисках пропитания семье. Ведь давно известно: общество ничем не обязано своему певцу и летописцу, оно даже не обязано интересоваться – за счет чего эта птичка (этот волк, этот гончий пес) еще не дохнет с голоду.
А птичка не дохнет с голоду благодаря искрометному сценическому дарованию. Птичку хочется слушать и слушать. Ну, это понятно: мы выступаем, продаем свои скромные книжки…
Впрочем, как выясняется, дарование великолепного рассказчика можно использовать и в других, не менее увлекательных целях.
Года три назад один из владельцев крупного туристического агентства в Израиле предложил Александру Окуню и Игорю Губерману сопровождать за границу небольшую группу туристов в качестве… не гидов, нет, профессиональный гид имелся. В качестве их самих.
Известный израильский художник Александр Окунь – человек разностороннего дарования. Он пишет, ведет свою еженедельную радиопередачу на «Кол Исраэль», великолепно знает музыку, историю, литературу… Кроме того, является знатоком национальных кухонь. Только о французских или итальянских винах Саша может прочесть многочасовую лекцию.
— Ну, насчет Сашки все понятно, — сказала я Губерману, когда узнала о приглашении сопровождать группу туристов во Францию. — Он может читать лекции о чем угодно. А ты что там будешь делать?
— Я буду входить в автобус! — ответил он, не моргнув глазом.
…В этой поездке во Флоренции с ними столкнулась какая-то группа из России, и одна из туристок воскликнула: – Ой, девочки, смотрите, Губерман!
Потом счастливо и гордо оглядела всю группу и сказала:
— Не зря в Италию съездила!
(Впоследствии на эту историю Сашка Окунь ядовито замечал:
— Это в прошлый раз такая культурная публика попалась. А в этот раз приходилось подкупать незнакомых людей, чтобы те подходили к Игорю и говорили: — Ми вас знаем!)
Первая поездка в Италию удалась настолько, что туристическое бюро сразу же стало набирать следующую группу в другую страну. Разумеется, из каждого путешествия Губерман привозит какой-нибудь устный рассказ, какую-нибудь сценку.
Поскольку Италия – пожизненная страсть Александра Окуня, время от времени он соблазняет Губермана на очередной сногсшибательный итальянский маршрут. Вчетвером, с женами, они заезжают в такие уголки Апеннинского полуострова, такие укромные городки и деревни, какие групповому туристу и не снились…
После каждой такой поездки Губерман собирает у себя застолье. Тата готовит свое коронное блюдо – вареный язык. На мой неизменный комплимент, что такого языка, как Тата готовит, я нигде больше не ела, Игорь замечает:
— Так она ж всю жизнь на моем тренировалась!
Он насмешлив, он опасен этой своей небрежностью обидной шутки, которую роняет, словно и сам не замечая.
Назад возвращаемся уже ночью. Шоссе на Иерусалим ярко и красиво освещено. И Тата говорит:
— Я читала, что только Бельгия, как богатая страна, может позволить себе освещать по ночам дороги. И вот Израиль, из всех стран, тоже – такое длинное шоссе… взял и осветил!
— Или забыл выключить, – мрачно вставляет Игорь.
Его участие в беседе – независимо от числа беседующих – похоже на фокус. Одного его слова, одного мимолетного замечания достаточно, чтобы тема разговора приобрела совершенно неожиданный поворот. Я наблюдала это много раз и до сих пор не понимаю – как он это делает.