Комик с грустными глазами. Гений сатиры. Человек-легенда. Это все о нем – об Аркадии Райкине. Наверное, неправильно будет говорить, что он создавал советскую сатиру с чистого листа.
Он был не одинок на этом поприще. Но то, что Райкин был явлением, породившим целое направление в эстраде, что у него учились, ему подражали – это абсолютно точно.
Он выходил на сцену, перевоплощался, шутил, смеялся, кривлялся, а потом вдруг раз – и на тебя смотрят совершенно другие глаза – серьезные, очень грустные и очень умные. Глаза, в которых сосредоточилась вся мудрость еврейского народа. “Ну что ты, брат, смеешься? Ты же все понимаешь – такая жизнь, невеселая. Так было раньше, так будет дальше. Смейся- не смейся, ничего не изменится…” И в такие минуты кажется, что перед тобой на сцене не комик, а трагик, который многое понял об этой жизни, а теперь пытается тебе хотя бы намекнуть об этом…
Аркадий Райкин родился в Риге в 1911 году. Его отец был портовым брокером. Занимался лесом. Мама Лия Борисовна вела домашнее хозяйство и воспитывала детей. Аркадий был старшим. За ним на свет появились две младшие сестрички, Белла и Софья, и брат Максим, самый младший. Оба родителя были страшно далеки от театра. А их сын бредил сценой с самых ранних лет.
В 1916 году семья переехала из Риги, рядом с которой фактически шли бои в Первую мировую войну, в Рыбинск. Собственно, большая часть детства Райкина прошла здесь. Аркадий ходил в еврейскую школу и не пропускал ни одной театральной постановки, ни одного представления, которое показывали в городишке.
Однажды сюда приехал передвижной цирк с шатром. Аркадий, прихватив с собой младших сестричек, отправился смотреть представление. Отец, когда вернулся поздно с работы и узнал, что дети смотрят клоунов, был в шоке. Он побежал к шатру и колотил в металлический засов, требуя вернуть ему детей. Отец считал, что актерство – это ужасно, это не достойно еврея. Еврей должен зарабатывать мозгами, а не кривляться на сцене. И чтобы хоть как-то отвлечь сына от его увлечения, купил ребенку скрипку, как у всех нормальных еврейских детей. Но нет. Аркадий приспособился кататься на ней вместо саночек.
В 1922 году Райкины переехали в Петербург и поселились у родственников. Сначала это была большая пятикомнатная квартира, потом их стали уплотнять и уплотнили до 2 комнат. Так Аркадий что придумал! Он с соседом перебросил доску от одного окна здания к другому, угловому, и ходил по этому импровизированному мосту, как цирковой акробат. Одним словом, заставлял нервничать родителей.
Когда Райкину было 13 лет, он чуть не умер, заболев ангиной. Горло дало тяжелое осложнение на сердце, и врачи думали, что не спасут мальчика. Диагноз был страшен: ревмокардит. Аркадий не вставал долгих девять месяцев. Его тело так болело, что больно было даже от простыни, которой он укрывался. Эта болезнь очень изменила Райкина внутренне. Он стал больше замыкаться в себе и очень много думать. Кажется, что именно тогда и проявился этот особенно проникновенный, очень грустный взгляд Райкина.
Тем не менее, болезнь не изменила планов Аркадия в отношении будущей карьеры. Из-за его упертого желания поступить в театральный, возник серьезный конфликт с родителями. И в 1929 году Аркадию пришлось уйти из дома. В театральный он сразу не поступил, нужно было заработать трудовой стаж, кормить себя как-то без родителей. И Райкин устраивается лаборантом на Охтинский химический комбинат, а через год подает документы в ленинградский техникум сценического искусства. И сразу же начинает выступать с детскими представлениями. Его детские программы имели большой успех. Но ни удачное поступление в театральный техникум, ни первые успехи на эстраде не смягчили отношения родителей к выбранной Райкиным стезе. Они все так же продолжали считать, что профессия артиста не кормит.
А тем временем Райкин делал свое дело. Он был невероятно талантлив как драматический актер. Его мастерство перевоплощения поражало. После завершения учебы молодого актера распределили в ТРАМ – Театр рабочей молодежи, где он сразу же получил несколько главных ролей. Вскоре театр переименовывают в Ленком. Однако надолго Райкин здесь не задержался. В 1937 году у него случилась повторная ангина, и снова все тот же страшный диагноз. Врачи разводили руками, пока один из специалистов не посоветовал удалить Райкину гланды. После этого здоровье сатирика пошло на поправку, но он весь поседел. В 26 лет! Но не это пугало. Вторая ангина оставила по себе неизлечимый порок сердца.
После пережитого Райкин решает не возвращаться в Ленком. Он поступает на службу в Театр Ленсовета и параллельно снимается в кино. Кинопробы были откровенно слабыми, а вот театральные роли заставили говорить о Райкине как о новой драматической звезде. Самому же Аркадию Исааковичу хотелось другого. Он оставляет театр и начинает заниматься конферансом, ездит с выступлениям по Домам культуры, небольшим площадкам, дает концерты.
Слава, как водится, обрушилась нежданно и сразу. Его выступление на Первом всесоюзном конкурсе эстрады вызвало фурор. Аркадий Райкин получил вторую премию и сразу же – предложение работать в Ленинградском театре эстрады и миниатюр. С этого времени Аркадий Райкин и начал создавать в полном смысле свой театр.
Это была особенная атмосфера и ни на что не похожие отношения как с внешним миром, так и внутри коллектива. Все вертелось вокруг одной звезды, все остальные актеры оставались словно безымянными, работая лишь на общий результат.
Причем так у Райкина было не только в театре, но и дома.
Со своей будущей женой Аркадий Райкин познакомился еще в детской песочнице. Ему очень понравилась девочка в красной шапочке с дыркой на макушке, через которую были высунуты черные волосы. Это было так необычно, что Аркаша как зачарованный смотрел на очень красивую девочку. Потом уже в подростковом возрасте он встретил ее на улице и обомлел. Но так и не решился заговорить. Третья встреча стала определяющей. Они столкнулись в студенческой столовой. Девушка тоже поступила в театральный. В один из дней она заняла очередь в буфет прямо за Аркадием, а когда он заметил ее, первой заговорила. В ответ Райкин сделал ей предложение. Сразу же! И ни разу не пожалел об этом за всю свою жизнь. Руфь Иоффе, а в быту девушку звали просто Рома, Ромочка, ромашка, обожала мужа. Она стала его женой, секретарем, партнером, пресс-атташе и пиар-менеджером. Конечно, он обижал ее. Ей много приходилось ревновать и проливать немало слез по этому поводу. Но несмотря на свою способность увлекаться, Райкин никогда не оставлял жену, очень любил ее и относился к своей красавице Ромашке очень трепетно.
Руфь Иоффе родила Райкину двоих детей – старшую Катеньку и младшего Константина (в честь Константина Станиславского). Но даже неимоверная любовь к своим детям не смогла ни на миллиметр отодвинуть от нее служение Райкину.
“Мама все время отвечала на телефон, вела переговоры за папу, давала комментарии. Она была с этим телефоном, как коза на веревочке. Я ненавидела этот телефон. Но мама обожала папу. И она полностью растворилась в нем. Мама прекрасно понимала, кто такой Райкин, и пожертвовала собой ради него”, – вспоминала дочь Екатерина.
Дети редко видели своих родителей. Они колесили по стране с концертами. А во время войны вынуждены были вообще оставлять Катеньку чужой женщине, которая забывала ее кормить.
Выступая в разных городах и весях, Райкин не только давал представления, он еще и собирал таланты. Писать для Райкина уже тогда было очень почетно, хотя и очень тяжело. Трудно было понять, что он хочет от текста. Иногда, бывало, смеется до упаду, а потом выбрасывает рассказ в мусор. А бывает, наоборот, при прочтении серьезен, а потом молча делает из тексты смешно.
“Вы не пишите мне смешно. Вы пишите о проблеме. Смешной я сделаю ее сам”, – часто говорил Райкин своим авторам.
Во время одной из своих гастрольных поездок в Одессу Райкин привез в Ленинград Жванецкого и Карцева. Они работали в его театре. А потом вдруг в один миг Райкин попросил их уйти. Сказать, что это был удар для авторов, – это ничего не сказать. Почему Райкин так поступил? Трудно сказать. Он не мог не видеть, насколько талантливы эти люди, тем более, что сам их за собой позвал. Говорят, что Райкин не любил держать рядом с собой других звезд. Но возможно, в постоянной смене авторов в театре была своя закономерность обновления.
Он искал того, кто откликнется на его внутреннюю потребность влиять на этот несовершенный мир.
“Как-то раз принес ему текст. Очень смешной. Райкин хохотал до слез. А потом сказал: не возьму. Я спросил, ну почему нет, ты же так смеялся? На что он мне ответил, что я смеюсь со смешного, а смеяться надо тогда, когда уже хочется плакать. И тогда я понял, что райкинский театр сатиры – это на самом деле настоящий еврейский театр. А сам Аркадий Исаакович – не исполнитель, для которого мы пишем тексты. Он – творец!” – писал о Райкине Марк Азов.
Его способность смеяться с того, над чем надо бы плакать, очень сильно задевала партийную и чиновничью верхушку. Райкина периодически ссылали из столицы (все думали, что Аркадий в турне, а он просто не имел права возвращаться), препятствовали концертам. О нем распространяли порочащие слухи, старались дискредитировать.
Под ногами Райкина находилась не оркестровая яма, а настоящий ГУЛАГ. “Это было почти самоубийство – маячить перед взорами сильных мира сего. Но этого ни «в театре», ни в быту никто из нас не замечал – он всегда летел легко, изящно, как по паркету”.
Аркадия Райкина не стало 20 декабря 1987 года. В том же году его родной театр переименовали в “Сатирикон”, а через 4 года ему присвоили имя Аркадия Райкина.