Казалось, он имел в этой жизни все – славу, народную любовь и обожание, роли, деньги. Наверное, поэтому мало кто понял, когда Савелий Крамаров решил эмигрировать из страны. Только те немногие, кто был близок к актеру, знали, как страдает его душа, не имея возможности отдаться религии, как тяжело ему жить и работать в одном-единственном амплуа комика, как мечтал он о серьезных ролях. Всю свою жизнь Савелий Крамаров искал путь к самому себе. Он был так близок к тому, чтобы наконец обрести долгожданную гармонию, но болезнь оборвала его путь…
“Репрессированное” детство
Савелий Крамаров родился в еврейской семье 13 октября 1934 года в Москве. Его отец, Виктор Савельевич Крамаров, был очень известным адвокатом. В 1937-м году по долгу службы ему пришлось участвовать в нескольких делах, где его подзащитными были так называемые “враги народа”. Виктор Крамаров исполнял свой адвокатский долг добросовестно, не зависимо от того, кого ему приходилось защищать. И в какой-то момент в НКВД решили, что он защищает слишком рьяно, и инспирировали дело уже в отношении самого Виктора Крамарова. Его арестовали, пытали, добиваясь признательных показаний. Мало кто мог не сломаться. Виктор Крамаров подписал на себя оговор и получил семь лет сибирских лагерей.
Жена, Бенедикта Соломоновна Волчек, а для близких просто Бася, не на шутку испугалась и за себя, и за сына Савелия, которому на тот момент было всего 4 года, и подала на развод. Разводили жен осужденных быстро, без суда и разбирательств. И развод стал настоящим ударом для Виктора Крамарова. Он так и не смог понять этого и простить.
«Кто ж его посадит, он же памятник»
Отсидев свой срок, он ненадолго приехал в Москву, чтобы повидать бывшую жену и сына, но Бася к тому времени уже умерла. С сыном же они оказались абсолютно чужими людьми. Единственный человек, который связывал их, была Бася. О ней и заговорили. “Я так молился за нее, она казалась мне самым преданным человеком на земле. Не понимаю, как она могла бросить меня”, – сказал тогда Виктор Савельевич. Так Савелий Крамаров впервые узнал, что его отец был глубоко верующим человеком.
В общем, поговорили и разошлись. Виктор Савельевич должен был уехать из Москвы, ему запрещено было там жить. Ну а Савелий остался на попечении своих дядюшек – братьев матери. Им было нелегко кормить и содержать племянника. Кормили его по очереди, одевали на деньги дяди Леопольда, который из Львова пересылал иногда помощь. Естественно, что в таких условиях почти кочевой жизни на два дома трудно было ожидать от мальчика блестящей учебы. Тем не менее, у Савелия были амбиции поступить на юридический. Он усиленно готовился, пока ему не пояснили, что с таким бэкграундом, с такими родителями ему юридический не светит. И он поступил на факультет озеленения Московского лесотехнического университета. В это время параллельно с учебой Крамаров поступает и в театральную студию “Первый шаг” при Центральном доме работников искусств. И это становится поворотным этапом в его жизни.
Он был невероятно успешен в “Первом шаге”. И у Савелия не оставалось сомнений, где лежит его призвание. Тем не менее, он окончил институт и даже некоторое время поработал по специальности. Однако уже тогда начал выступать с миниатюрами, продолжал играть в театральной студии и в один прекрасный момент он понял, что больше не может совмещать работу и дело своей жизни. Крамаров увольняется.
«А вдоль дороги мертвые с косами стоят, и тишина…»
Оставив работу по специальности, Савелий Крамаров рассылает анкеты во все киностудии страны и неожиданно получает ответ и первое приглашение на пробы. Так началась его карьера в кино.
Первый фильм прошел незамеченным для зрителей, но актерскую работу Крамарова отметили режиссеры. И посыпались предложения. Уже после второго фильма, “Друг мой, Колька” Крамарова ждал настоящий успех. Фильмы шли чередой, один за другим. “Неуловимые мстители”, “Джентльмены удачи”, “Большая перемена”… Крамаров даже стал отказываться от некоторых ролей – просто не успевал. О некоторых ролях жалел очень сильно.
Например, Крамаров отказался от роли Петрухи в фильме “Белое солнце пустыни” – не поверил он сразу в талант молодого режиссера, не разглядел изюминки в сценарии. Но и без того звездных ролей в фильмах хватало. Правда, режиссеры безжалостно эксплуатировали только забавное лицо и комический талант актера, а ему так хотелось глубоких ролей. Вот почему из более чем 30 своих фильмов он по-настоящему любил только шесть: “Друг мой, Колька”, “Неуловимые мстители”, “Большая перемена”, “Не может быть”, “Джентльмены удачи” и “Двенадцать стульев”.
В 1971 году Крамаров поступил в ГИТИС и с успехом закончил его. Работал в Театре миниатюр. Казалось бы, все хорошо.
Но чем старше становился Крамаров, тем глубже и острее он чувствовал неудовлетворенность и своей карьерой, и своей личной жизнью. Он искал ответов на сложные вопросы у бога, а в ответ ощутил еще большие проблемы.
«…пошью костюм с отливом и в Ялту»
В конце 70-х годов Савелий Крамаров уже точно знал, чего он хочет, и стал регулярно посещать синагогу. Он ощутил себя верующим человеком и свое возвращение на путь ортодоксальной веры считал единственно правильным и естественным движением. В КГБ считали по-другому. За Крамаровым установили слежку. Информация о том, что он посещает синагогу, стала распространяться и по киностудиям. Его стали звать в кино все реже. Свою лепту в такое отторжение внес и сам актер, когда стал отказываться работать по субботам. Естественно, режиссерам это не нравилось, и они предпочитали искать других актеров, менее проблематичных.
В результате за три года у него выпало всего 19 съемочных дней. Так не могло продолжаться долго. Он искал возможность быть собой и хотел более полной самореализации. Просто любви публики Крамарову было уже мало. И он стал проситься в эмиграцию в Израиль, на родину предков, туда, куда уже уехал его львовский дядюшка.
Но Крамарову отказали в выезде. Причина отказа была, скорее, не политическая, а экономическая. По тем правилам, все фильмы с участием актера в случае его добровольной эмиграции надлежало изъять из проката. А это большие убытки. Тогда Крамаров написал письмо президенту США Рейгану. Оно называлось “Как актер актеру”. В достаточно коротком послании Крамаров говорит о том, что не имеет возможности заниматься любимым делом в СССР и просит помочь ему обрести свободу.
Вскоре после этого письма, которое много раз крутили на американском радио “Голос Америки”, Крамарова отпускают.
В октябре 1981 года он уезжает и сначала попадает в Вену, где ему устраивают масштабные гастроли по Европе, а потом отправляется в США, к своему другу и давнему партнеру по фильму “Большая перемена” Илье Баскину.
Примечательно, что первое, что сделал Крамаров, попав в США, – написал письмо Любавичскому Ребе с просьбой благословить его на работу. Однако не получил ответа. Время шло, а работы не было, предложений не поступало, денег становилось все меньше. Тогда в отчаянии он посылает второе письмо Ребе и к удивлению уже через 20 минут получает факсом благословение на работу и совет переехать в Сан-Франциско. С этого времени все изменилось в жизни Крамарова. Он стал сниматься сначала в рекламе, потом в большом кино. Серьезным прорывом в его карьере стал фильм “Москва на Гудзоне”, потом последовали “2010: год вступления в контакт”, “Красная жара”, “Вооружен и опасен”, “Возвращение Моргана Стюарта”. В этих фильмах он играл русских эмигрантов, пока не избавился от своего акцента.
Крамаров был очень близок к тому, о чем мечтал – серьезным ролям в Голливуде. Он получил приглашение без проб на такую роль в 1995 году, но не успел сыграть. Актер заболел раком, прооперировался, но хирургическое вмешательство прошло с осложнениями на сердце, и спасти актера не удалось. Он ушел из жизни 6 июня 1995 года в Сан-Франциско. Похоронен там же, на еврейском кладбище. На могиле актера установлен памятник работы Михаила Шемякина и Вячеслава Богуслаева.