Еврейский народный университет перестал функционировать весной 1983. Его создали в столице для еврейских ребят, которые не могли поступить в МГУ из-за своих еврейских корней.
Вернее, поначалу, в 1978, это был небольшой кружок, организованный Беллой Субботовской, Борисом Каменским и Валерием Сендеровым. Впоследствии, привлекая до сотни неудачливых абитуриентов, кружок дорос до «народного университета», работавшего нелегально.
Организаторы поначалу собирали слушателей прямо у выхода из университета, спрашивая «неудачника» о задачах, которые ему попались, возможности их решить за выделенный период времени и, конечно, национальность.
Тогда же, в 1978, началось составление сборников, наполненных задачами со вступительных экзаменов, даваемых абитуриентам-евреям. Согласно мнениям многих поступавших эти задания были повышенной сложности, требовали гораздо большего количества времени для выполнения, чем предлагалось.
К примеру, как-то давая интервью, академик Андрей Дмитриевич Сахаров сказал, что смог одолеть задачу, заданную на экзамене еврейскому абитуриенту, лишь после длительного размышления, находясь в спокойной домашней обстановке. К слову, поступающему давалось 20 минут для подготовки. Кроме того, он нервничал, потому что понимал, что на кону стояло поступление в вуз, а значит его будущее.
Задачи, которые предлагались молодым людям еврейской национальности, именовали «гробовыми». Кстати, по воспоминаниям французского математика Илана Верди, он 25 задач подобного уровня решал в течение 6 недель.
Именно «пятая графа» становилась критерием отбора в группы, где заваливались практически все. Иногда в виде исключения принимали одного человека.
Чтобы привлечь внимание общественности, сборник, составленный из «гробовых» задач», отослали на Международный конгресс математиков, проходящий в 1978 в Хельсинки. Правозащитник Александр Юльевич Даниэль вспоминал, что когда делегаты получили данный сборник, то данное мероприятие было практически сорвано из-за того, что ученые не доклады слушали, а решали задачи. Причем, среди них попадались задания такой сложности, что их не удавалось выполнить даже коллегиально. Естественно, разгорелся колоссальный скандал.
К слову, советские чиновники воспрепятствовали поездке на конгресс математикам, 3 из которых должны были выступить с пленарными докладами, а 11 – с секционными. По окончании ставшего скандальным мероприятия математическая общественность выступила с обвинениями в антисемитизме в адрес известных советских математиков, включая члена-корреспондента с 1939 года, крупнейшего ученого мирового уровня Льва Семеновича Понтрягина, академика Олега Борисовича Лупанова, известного специалиста в области алгебраической геометрии, тогда декана мехмата Алексея Ивановича Кострикина. Их обличали в многочисленных статьях, подвергали обструкции, когда они выезжали за рубеж. Правда, то, что делалось против советских математиков, не способствовало поступлению евреев на мехмат и некоторые другие факультеты. Впрочем, еврейские абитуриенты могли свободно поступить в другие столичные вузы, готовящие инженерный персонал в транспортной, автодорожной отрасли, специалистов в области стали и сплавов.
Возвратимся к задачам, предлагавшимся абитуриентам-евреям. Методики их решения разрабатывал Валерий Анатольевич Сендеров, обучавший ребят во Второй математической школе Москвы. Он же совместно с Борисом Ильичем Каневским подготовил материалы, по которым в 1979 выпустили соответствующий документ 112 Московской Хельсинкской группы. Там было сказано, что в СССР существует продуманная система выставления заниженных отметок абитуриентам-евреям, что ведет к дискриминации представителей еврейской национальности, поступающих в высшие учебные заведения.
В качестве доказательства приводилось сравнение групп абитуриентов различных национальностей. Первая в своем составе имела 47 человек нееврейской национальности. Вторая – 40 поступающих, имевших еврейские корни. Так вот из первой группы на мехмат МГУ поступило 40, а из второй – всего 6 человек.
Известно, что дети могли выбрать национальность любого родителя. Она вписывалась в паспорт гражданина СССР, получаемого в 16-летнем возрасте. В анкетах, которые заполнялась абитуриентами, был вопрос о национальности только поступающего. Однако они должны были сообщить сведения о своих родителях: их имена, отчества, места работы. Так что семейные корни скрыть было практически невозможно.
К примеру, из 17 человек, которые имели хотя бы одного родителя еврея, только 3 прошли по конкурсу. И это при том, что 10 из них являлись призерами олимпиад по математике высокого уровня. Из принятых трех – двое оказались детьми профессоров, работающих на мехмате, а один был золотым медалистом, находящимся на особом положении. Так что, вероятно, наличие еврейских корней повлияло на полученные оценки.
Порой излишнее рвение комиссии, принимающей экзамены, приводило к некоторым недоразумениям. Однажды подозрение вызвала внешность молодого человека, которому поставили три балла на письменном экзамене по математике, а на устном им и вовсе была получена неудовлетворительная оценка. Отметки впоследствии изменили соответственно на «4» и «3». Случилось это после того, как мама абитуриента привела доказательства, что ее сын не еврей, принеся родословную.
Подтверждением дискриминации еврейских детей, сдававших вступительные экзамены на мехмат МГУ, стала статистика, свидетельствующая, что при общем приеме 475 человек не более 10 принятых имели еврейские корни.
Документ 112 Московской Хельсинкской группы был подписан пятого ноября 1979 Еленой Боннэр, Наумом Мейманом, Софьей Калистратовой и другими правозащитниками.
Судьба Еврейского народного университета, просуществовавшего в течение четырех лет, незавидна. В 1982 арестовали Сендерова и Каневского. Еще одну из организаторов Беллу Абрамовну Субботовскую не оставляло в покое КГБ, вызывая на допросы. Педагог пыталась доказать, что никакого криминала в желании улучшить математические знания еврейских подростков нет. Жизнь Беллы Абрамовны оборвалась трагически под колесами сбившего ее грузовика. «Несчастный случай» не расследовался, что дает основание считать его убийством неугодного человека.
Бориса Ильича Каневского отправили в пятилетнюю ссылку. Валерий Анатольевич Сендеров получил более серьезный приговор: 7 лет лагерей и 5 ссылки. Освободили его в 1987.