Если бы мне пришло в голову писать подлинную историю Тель-Авива, я бы начал с 1949-го года, когда на улицах появились первые маршрутные такси. По приезду в Израиль я довольно быстро сообразил, что тель-авивская маршрутка – не просто “средство передвижения”, а своего рода клуб или неформальное объединение горожан с переменным составом.
В маршрутках решаются судьбы этого государства.
В маршрутках люди знакомятся, женятся, ссорятся.
В маршрутках я выучил разговорный иврит.
Если бы мне пришло в голову затеять революцию в Тель-Авиве, я бы начал не с почты и банков, а с тель-авивских маршруток.
Существует легенда о десяти праведниках, которые ездят по городу в одной из маршруток и непрерывно молятся о жителях Тель-Авива. Если бы не их молитвы, Тель-Авив давным-давно поглотило бы в Средиземное море.
Недавно приехал ко мне в гости друг, хороший русский поэт. Я приготовил разнообразную культурную программу: посещение иерусалимского «старого города», валяние в целебных грязях Мёртвого моря, визит в пустыню Арава с фирменным пустынным ланчем, верблюдами и горьким бедуинским кофе, романтическая прогулка на ослах по берегам Иордана… Но когда я спросил с чего начнём, он сказал: «Покажи мне Тель-Авив».
– Тебя интересует архитектура?
– Меня интересуют люди.
Люди в Тель-Авиве встречаются повсеместно, однако всё как-то мельком, безалаберно. Можно, конечно, выйти на набережную, где людей – пруд пруди, притом – в самом что ни на есть наглядном, естественном состоянии, однако немногие из них окажутся тель-авивцами, а те, что окажутся, едва ли сумеют развернуть перед нами палитру антропологического разнообразия этого города.
Поэтому я решил, что на этот раз вместо проторенных туристических троп, проведу своего друга дорогой аборигенов, и посадил его в маршрутное такси номер четыре, следующее от Центральной автостанции в тель-авивский порт. Всю дорогу я переводил ему разговоры пассажиров, кое-что он записал в блокнот, и вот что у нас получилось:
Ул. «Левински» – бульвар «Ротшильд»
Она: Скажи, что любишь меня!
Он: …
Она: Ты ведь любишь меня? Любишь?
Он: …
Она: Если сейчас же не скажешь, что любишь меня, я буду думать, что ты меня разлюбил!
Он: …
Водитель (останавливая такси): Я так не могу. Или ты, наконец, скажешь, что любишь её, или эта машина дальше не поедет.
Некто в шортах и футболке без рукавов: Может, он просто стесняется. В конце концов, не самое подходящее место для откровенного разговора… Вы, женщины, порой удивительно бестактны со своими шкурными претензиями…
Немолодая дама (занимающая место через проход от моего): Чушь! Беда не в женщинах, а в эпохе. В наши годы не было проблем с любовными признаниями. Где угодно. Когда угодно. В любых количествах.
Некто с мобильником: Хотел бы я на это посмотреть…
Некто в шортах и футболке без рукавов: Я, между прочим, за билет заплатил. Шесть шекелей. Я опаздываю.
Некто с мобильником: Давай парень, не тяни. Мы ждём.
Он: Ну…
Водитель: Короче!
Он: Ну… я, конечно, хорошо к тебе отношусь…
Немолодая дама: Господи, ты что, на адвоката учился?
Он: Послушайте, я понимаю, что вы торопитесь, но я не могу так вот, вдруг…
Она: Что значит «вдруг»?
Некто с мобильником: От тебя не требуют подписать брачный контракт! Скажи это, и дело с концом.
Он: Ладно.
Водитель: Вот и умница.
Он: Я… отвернитесь все.
Все старательно отворачиваются.
Пауза.
Некто в шортах и футболке без рукавов: Ну, долго ещё?
Водитель: Не мешай человеку, это трудно…
Он (шепчет Ей на ухо): …
Немолодая дама: Что-то я не разобрала…
Водитель (заводя мотор): Ладно, мне пора смену сдавать. Будем считать, что вопрос исчерпан…
Она: А теперь скажи, что будешь любить меня всегда!
Ул. «Менделе» – ул. «Арлозоров»
Филлипинская девочка: А ты умеешь считать до десяти?
Я: Умею, но иногда путаюсь в промежутке между «шестью» и «девятью». «Шесть», а после… необъяснимый провал в памяти.
Филлипинская девочка: «Шесть», потом «семь». Потом «восемь».
Мама филлипинской девочки: Не обращайте внимания. Она такая выдумщица!
Я: Беда в том, что я всё равно позабуду. Пока мы едем, я, конечно, помню. «Семь», потом «восемь». Но стоит выйти наружу, память снова примется фокусничать. И я уже не буду уверен что за чем следует. Что раньше – «семь» или «восемь». Такая вот беда…
Филлипинская девочка: А ты запиши на ладошке. Я всегда так делаю. Смотри (показывает ладошку, исписанную так густо, что разобрать что к чему – невозможно).
Мама филлипинской девочки: Вот ведь фантазёрка!
Филлипинская девочка: Я не фантазёрка. У дяденьки проблема с памятью, а у меня хорошая память и девяносто пять по математике.
Мама филлипинской девочки: Она хорошо учится, но много фантазирует.
Я: И правильно делает! (разворачивая ладошку) Вот тут у тебя что?
Филлипинская девочка: Звёздочка. Это чтобы не забыть кто я такая.
Я: Кто же ты такая?
Филлипинская девочка: Когда-то я жила на небесах, но потом пошёл дождик и меня смыло на Землю. Теперь приходится ходить в школу и кушать бутерброды, а мама их готовит.
Мама филлипинской девочки: Очень вкусные, между прочим.
Я: Чем же ты питалась на небесах?
Филлипинская девочка: На небесах не нужно питаться. Хотя, если очень хочется, можно скушать мороженное.
Я: А это что тут написано?
Филлипинская девочка: Это слово «горизонтальный». Но я забыла что оно означает.
Я: Имеющий одинаковую высоту на всём протяжении. А это?
Филлипинская девочка: Имя мальчика, который сказал, что я – узкоглазая. А я не узкоглазая. Поэтому я пожалуюсь, пусть его накажут. А может не пожалуюсь. Потому что он, наверное, не специально сказал, что я – узкоглазая.
Я: Скажи этому мальчику, что ты прекрасноглазая. Во-первых, это правда. Во-вторых…
Водитель: Во-вторых, достаточно того, что во-первых. Как зовут этого мерзавца? Я хочу знать.
Филлипинская девочка: Его зовут Сомчай Таксин.
Мама филлипинской девочки: Милый паренёк из Тайланда. Я хорошо знаю его родителей.
Немолодая дама: Мне тут недавно сказали, что глаза у меня как две жемчужины.
Филлипинская девочка: Жемчужины – это какашки моллюсков.
Дмитрий Дейч – публицист и автор книги “Зима в Тель-Авиве” 2011 г.