— Дядя Гриша, а это что? — спросил я.
— Можно подумать ты не видишь, мальчик! — дядя Гриша посмотрел поверх толстых очков, на секунду оторвавшись от газеты, — Это белый ферзь. Положи его на место и не трогай!
Я пожал плечами. Подумаешь ферзь. Тоже мне! Облупленный старый, деревянный ферзь. И совсем он не белый, а какой-то желтоватый. Стоит прямо рядом с семейными фотографиями. Уж и дотронуться до него нельзя! Реликвия, тоже мне…
Дядю Гришу на самом деле зовут Гирш. Но все зовут его Гриша, я тоже. Он сосед по коммунальной квартире моих дедушки и бабушки.
— А чего не трогать-то? — проворчал я и поставил ферзя назад на полку.
— Чтобы не потерялся. Дети умеют хорошо две вещи, мальчик. Это делать больную голову и что-нибудь терять.
На самом деле дядя Гриша добрый, но иногда он вдруг превращается в зануду. Я давно знаю об этом и не обращаю на это внимания.
— А зачем он вам, дядь Гриш? Зачем вам этот ферзь, если других фигур нет?
Дядя Гриша отложил газету, несколько секунд пристально смотрел на меня, как бы сомневаясь в чем-то, а потом улыбнулся:
— Этот ферзь Яши шахматиста. Был такой человек. Вернее мальчик, примерно, как ты. Тебе же девять?
— Девять. Вот. Яше шахматисту было десять. На год тебя старше был.
— Что значит был? А где он сейчас этот ваш Яша шахматист?
— Был такой мальчик Яша шахматист. Жил, к слову, в этой самой квартире, в которой живу я. И твои дедушка с бабушкой. В августе сорок первого пришли немцы. Комендантом нашего городка стал Фогель. Это был такой большой и очень умный немец. Умные немцы, мой мальчик, всегда хуже глупых. Он был такой умный, что любил шахматы и у всех выигрывал. Он был настоящий чемпион, это Фогель.
— А причем тут этот ферзь?
— Мальчик! Не перебивай меня, я тебя умоляю! Или слушай, или не делай мне нервы на полуслове! Так вот, этот Фогель был такой шахматист, что я тебя умоляю какой! Я сам не видел, мальчик, я был на фронте, но мне говорили люди. Когда пришли немцы, сначала никто никого не обижал, евреев всего лишь выселили в поселок за озером и всё. Но в сорок втором евреев собрали и повели убивать.
— Зачем, дядя Гриша?
— Что значит зачем? Немцы тогда любили убивать евреев. Повели убивать и Яшу шахматиста с его мамой Двойрой. Все плакали, только Яша шахматист не плакал, он нёс собой шахматную доску и молчал. И вот, этот самый большой и умный Фогель увидел Яшу и стал смеяться. И все немцы стали смеяться. Когда Фогель перестал вытер слезы от смеха он предложил Яше шахматисту партию, причем не просто так, а на жизнь. Яша шахматист согласился. Они стали играть и Фогель проиграл. А этот ферзь единственная фигура, которую потом нашли, уж и не знаю, куда делись остальные.
— И что стало с Яшей шахматистом? — спросил я дядю Гришу.
— Как что? Его расстреляли.
— Но он же выиграл!
— Мальчик, у этой партии для Яши не могло быть выигрыша. Не важно, как она закончилась. Яше было всего десять лет, а Фогель был большим и умным.
Я помолчал. Этого дядю Гришу порой трудно понять. Что значит не могло быть выигрыша, если Яша победил. Но спрашивать я больше ничего не стал.
— Я пойду, дядь Гриш — сказал я, тайком дотронувшись до белого ферзя.
— Заходи еще, мальчик — кивнул дядя Гриша, вновь уставившись в газету — Яша, кстати, был моим сыном. Ты на него чем-то похож, мальчик. Обязательно заходи.