Вся Одесса 50 лет тому назад не говорила так, как вы пишете – коротко и смачно. По-разному люди говорили. Да, некоторые обыкновенные, простые люди так говорили – коротко, смачно и даже со с матом. Другие же, более сложные люди часто говорили длинно, витиевато, почти по-книжному, иногда даже со сложными причастными и деепричастными оборотами, выворачивая их и построения слов в предложениях наизнанку, вопреки всем грамматическим правилам. И иногда даже и останавливались в замешательстве, не зная, как дальше продолжить или закончить такую длинную речь, и как Остап Бендер, в раздумье повторяли и повторяли слова типа “ибо, ибо…”
Они-то и были основными создателями и продолжателями одесского жаргона, его необыкновенных, нигде более невиданных чудесных, восхитительных оборотов речи, создателями и продолжателями своей особой одесской грамматики, особых одесских правил построения предложений, фактически не просто жаргона, а своего особого самостоятельного одесского языка со своими собственными грамматическими правилами. Творцы этого нового языка смешивали слова из разных языков, произносили слова с другими ударениями и особыми оригинальными интонациями, искажали произношение и написание слов и порядок их следования друг за другом в предложениях.
К слову иногда приставлялось совсем не то слово, которое должно быть, но оно удивительным образом брало на себя значение нужного слова, и был понятен смысл того, что человек хотел сказать. Язык этот, к сожалению, уже полностью исчезает на глазах и остаётся записанным только в книгах таких авторов, как Бабель, например, а также в анекдотах и в коротеньких историях, которые рассылаются авторами, такими как я, в соцсе́ти, на сайты, в группы юмора. То есть, особый одесский язык стал уже не моментом повседневной жизни, а моментом литературного творчества и, честное слово говоря, хорошо хоть так, чем вообще никак. А авторы эти ещё очень многое имеют сказать на таком языке, как например:
Та не бежите себе так сильно, сломая голову, со своими выпученными глазами и дыбом торчащими волосами покупать той новый чадырнацкий прибамбасанный телефон, когда нас и так можно почитать и послушать ещё на старом, экономьте себе лучше здоровье и нервы и деньги, экономьте своё сердце и организм. Поберегите сердце для инфаркта, потому что, что же ви тогда будете делать, когда наступит инфаркт, а у вас и сердца-то для него уже нет и самого организма тоже. И что тогда с этого будет? Сплошной гарами́дер! И что ви тогда скажете на это несчастье, как ви себе на это представляете и смотрите? Зачем вам такие проблемы и гембель на свою голову и на одно другое заднее место?
Вместо этого послушайтесь лучше старого Ка́цельбо́генва́ген и тётю Софу и остановитесь, и вместо того телефона, шоб бежать за ним так сильно с выпученными, вылезлыми на лоб глазами и дыбом торчащими волосами, пойдите-ка лучше в гости к друзьям и покушайте там курочку и фаршмак, и фаршированное яйцо с под майонеза, и настоящую ещё ту икру из синеньких, и наливочку малиновую, и включите свой старый, но ещё очень годный телефон и посмейтесь вместе с друзьями над нашими анекдотами и историями за Одессу – это лучше будет полезнее для здоровья и всего организма – одно таки приятное удовольствие.
А то те рекламщики, конечно хорошо грамотные как зацепить вас на удочку, и такие умные, что мало не покажется, совсем задурили вам голову – пожить в приятности по-старому, по-человечески совсем покоя не дают. Они, конечно, думают не об вас, а об своих интересах, но у вас жеж тоже должен быть свой интерес в жизни, шоб не пропасть через свою глупость. А то взяли они себе хорошую моду – беспокоить ещё живых людей, и сидят на ней, выколачивая с нас лишние деньги, которые, можно подумать, ужеж так карманы жмут, шо аж распирает. И сидят они на этой моде, сильно себе довольные, что нашли ещё таких миши́гины, кому можно рассказывать свои хе́мины ку́ры и всовывать новый телефон, который такой же, как старый, только дороже. Да они с вас в своё удовольствие не только деньги, но и душу выймут, и дунут на неё, и полетит она вверх под самый купол их цирка и сгинет.
И вот поэтому, шоб не был такой готовый цирк, бросайте этих глупостей и ещё раз послушайтесь лучше старого Кацельбогенваген и тётю Софу, и сдаётся нам, что ви не пожалеете.
Так ещё продолжают говорить эти авторы анекдотов и историй за Одессу, а сама Одесса, увы, уже нет. И поэтому, мне кажется, надо поддерживать этих авторов, как только можно, чтобы одесский язык не исчез совсем.
50 лет тому назад так говорила довольно большая часть Одессы, другая же часть – например, преподаватели, доценты, профессора говорили на чисто литературном языке. И многие обыкновенные простые люди тоже говорили на практически литературном языке. По-разному люди говорили, а не только так, как вы пишете – коротко и смачно. Не говорила совсем вся Одесса так. Разные люди были.
Разделяю, однако, ваше сожаление о чудесном, можно даже сказать, о счастливом прошедшем времени в Одессе. Его, конечно, не вернуть, но вернуть хочется. Оно остаётся только в памяти и приходит иногда наяву́ только во снах.