Додик и Белла были на седьмом небе от счастья - они таки успели фигурально заскочить в последний вагон, выехать из бывшего СССР в Америку.

После их практически никого уже не выпускали, Брежнев и его члены правительства закрыли границу. Но они успели, и теперь ещё молодые, красивые, счастливые и почти здоровые ходили по большому Нью-Йорку, удивляясь его великолепию, медленно отходя от стрессов, волнений и строя планы на будущую жизнь.

Остановились они пока у родственников, которые приехали на полгода раньше, чувствовали себя полноценными американцами и давали советы как обустроиться.

Однажды увидев за завтраком как Додик что-то шепчет Белле на ухо, тётя усмехнулась и сказала что они находятся в США - самой свободной стране мира. Здесь нельзя только убивать и воровать - всё остальное можно. Есть право свободы голоса, т.е. Додик может говорить, если конечно ему есть что сказать, всё что хочет.

Правда для этого ему сначала нужно улучшить американский английский, так как его с британским произношением, которое он выучил в Москве никто не поймёт, а пока он может взять стульчик, пойти на Брайтон и начать говорить. Стульчик ему нужен чтобы выделиться из толпы - там все всё время о чём то говорят.

Поправив причёску и искусственную грудь тётя с гордо поднятой головой ушла на работу, а Додик кисло улыбаясь понимающе кивнул головой, но слова запомнил…

Когда входная дверь громко закрылась, Додик тем же шепотом продолжал обсуждать с Беллой куда перепрятать 500 долларов зашитые в труcы.

Приняв душ они направились в один из небоскрёбов Манхэттена в адвокатскую контору “Рабинович и Сын” в которой оформляли свои документы.

По старой привычке, приехав на два часа раньше и несколько раз обойдя здание они решили зайти, на улице действительно было жарко. Служащий, проверив имена, сказал что их офис на третьем этаже, а пока, имея свободное время, они могут подняться на 18 этаж. Там очень хорошая смотровая площадка с великолепным видом города и довольно неплохое кафе, где они могут дождаться своей деловой встречи.

Улыбаясь он вызвал лифт, поблагодарил за бизнес и удалился к следующим посетителям.

Душу Додика и Беллы переполняло ни с чем несравненное чувство - их уважали, и где - в столице Мира Манхэттене, Нью-Йорке.

Они оба обратили внимание на размеры лифта - он был больше их спальни в Москве. Внутри хорошо пахло, Впечатление добавил неяркий свет и и неизвестно откуда доносившаяся тихая музыка.

Посетителей было мало, и плавно вдвоём они стали подниматься на 18 этаж, понимая, что жизнь удалась…

Так же плавно на втором этаже лифт остановился. Вошёл высокий чёрнокожий парень. Правильные черты лица, короткая стрижка, мускулы выделяющиеся даже из под строго костюма говорили что это спортсмен, и довольно не плохой.

Махнув в знак приветствия головой, парень достал газету и стал её просматривать.
Белла восхищённо украдкой смотрела на спортсмена, а Додик смотрел на Беллу, и внутри его стала медленно закипать горячая еврейская кровь.

Пусть он и накаченный спортсмен, но ни разу даже не взглянул на его жену - красавицу.

Додик не был расистом, но то что происходило было выше его сил. Он вспомнил как к Белле подкатывали турки в Стамбуле, как цокали языками итальянцы, видя их на пляже в Милане, а здесь такое пренебрежение.

Может прямо здесь в лифте набить ему морду?

По еврейски просчитав варианты драки Додик задумался. Собственно их было не так много, всего три - перебитый нос, выбитые зубы, сломанные конечности и всё со стороны Додика.

Долгое лечение не входило в Американские планы, он от этой идеи отказался и неожиданно даже для самого себя вдруг произнёс:

— Слыш Белла, если бы эта страшная чёрная горилла, - эта безобразная обезьяна заехала тебе, какое удовольствие ты бы получилa?

Видимо думая о том же, Белла покраснела и попросила Додика не делать свои дурацкие фантазии.

Додик улыбаясь своей героической шутке смотрел на Беллу, но по её постепенно расширяющимся глазам понял, что происходит что то не то.

Он посмотрел на парня.

Тот медленно, не обращая внимания на русскую пару, расстелив газету положил её на пол. Потом так же степенно снял пиджак, сложил, положил на газету и нажал на кнопку “STOP”
Лифт дёрнулся и остановился между этажами.

Побледневшая Белла, облизывая пересохшие губы, спросила Додика что происходит.

Расстегивая ремень на брюках, не смотря в их сторону, тихим баритоном спортсмен на чисто русском, практически без акцента попросил Беллу не волноваться, всё будет хорошо.

— Сначала я заеду Додику, ему это понравится, а через несколько минут тебе. И не сомневайся, мой Бонус, мой кудрявый чёрный конь ещё никогда не подводил. Этот день ты запомнишь на всю жизнь, жизнь, жизнь…

Это последнее что она услышала, потеряв сознание медленно сползая по стене лифта.
В сознание она пришла в фойе, на первом этаже - кто то брызнул ей в лицо воду. Бледный Додик держал её за руку, вокруг суетился обслуживающий персонал. Медленно приходя в себя старалась вспомнить что произошло.

Её спросили нужна ли медицинская помощь, Белла отрицательно махнула головой. Додик объяснил что они перегрелись на солнце, плюс эмоции от переезда - ничего страшного. От них тут же отстали.

Память медленно возвращалась - она начинала вспоминать.

— Где он?
— Кто?
— Шварц, я надеюсь на идиш он не говорит?
— Я не знаю, он ушёл.

Белла потрогала груди, дотронулась до задницы - ничего не болело.

— А тебя он не взял?

Додик не успел ответить, звонил телефон. На линии была секретарша Рабиновича. Она сказала что адвокат задерживается, и спросила будут ли они ждать, или перенесут встречу на другое время?

Додик сказал что они придут в другой раз.

— Ну?

— Шо ну, ничего не было.

— А со мной, я же упала и была почти готова?

— Да, ты упала, у тебя очень ceкcуaльнo задралась юбка, но он там увидел трусы с начёсом, которые ты взяла у бабушки. Сказал что это ему напоминает Саратовскую зиму - не самое лучшее время в его жизни, в таких условиях он работать не может и ушёл.

Отпив ещё несколько глотков воды Белла встала и направилась к выходу.

Шевеля губами она разговаривала сама с собой.

— Да, как же всё-таки она была права - Валька Нагорная, соседка с третьего этажа. Она говорила что даже вынося мусор надо надевать французское бельё, может именно в этот момент повстречаешь принца на белом коне.

И она таки повстречала. Правда это был Зэк, отсидевший 10 лет за разбой и работавший в нашей кочегарке, но он с ней вытворял такое, что английским принцам и не снилось.
Стараясь услужить Белле, Додик немного прихрамывая забежал вперёд открыть дверь. Она заметила хромоту.

Когда они вышли, Белла на минуту остановилась, и смотря прямо в глаза мужу, как мать над больным сыном спросила:

— Додик, скажи честно, тебе было больно???

— Белла, перестань!!!

— А почему ты хромаешь?

— Меня прищемил лифт когда я тебя вытаскивал, причём несколько раз.

Белла кисло улыбнулась, она ему не поверила. Её шустрый Додик, как говорил когда-то Микоян, мог проскочить даже между струйками дождя, а здесь двери лифта. Хотя… это всё-таки американский лифт, кто его знает…

Прошло время. Они давно уже живут в Лос Анджелесе, вырастили детей, не развелись и как все еврейские семьи иногда ругаются.

Когда Додик переходит на личности, Белла замирает, а потом вдруг спрашивает:

— Скажи честно, тебе тогда было больно?

На секунду вдумываясь в сказанное, Додик начинает смеяться. Он достаёт начатую бутылку коньяка, разливает по рюмкам, и они весело вспоминают прошлое.

Р.S. После этого случая Белла всегда и везде носит дорогое, французское бельё, но к сожалению ни белый, ни жёлтый, ни чёрный принц пока ей больше не встречаются. Лошадей она видела, а вот принцев…

И ещё, фильтруйте свой базар граждане, РУССКИЙ - он и в Африке РУССКИЙ.

Los Angeles, 2017