Здесь бетон и асфальт, запотевшие окна домов,
И бежит под мостом, спотыкаясь, зелёная речка,
А в другом измерении дремлет в каштанах местечко,
И пастух по росе гонит утром на выпас коров.

Здeсь бeтон и aсфальт, фонари расплескались неоном,
А в другом измерении в ряске заброшенный пруд,
И читает башмачник, окончив работу, талмуд,
Луч бежит, как за мамой, за солнцем по вереску склонов.

Здеcь аcфальт и бетoн, и в фонтане плескаются рыбки,
А в другом измерении девочка пьёт молоко,
И летят журавли в небесах далеко-далеко,
Мальчик в чёрной жилетке играет на старенькой скрипке.

Здecь асфальт и бетон, светофоры диктуют дорогу,
А в другом измерении слышен тихонечко плач,
Там сжигает местечко еврейское серый палач,
И раздавлена скрипка ногой у крыльца синагоги.

Здесь асфaльт и бeтoн. И сплетаются тысячи рук,
А в другом измерении кровь из горячей аорты,
И усатый портрет на стене то ль вождя, то ли чёрта,
Выползает, похожий на свастику, чёрный паук.

Здeсь acфальт и бетон. И октябрь, а не юный апрель.
А в другом измерении спят беспробудные люди.
Может не было их? И наверное, больше не будет.
И звучит над местечком последнее «Шма Исраэль».