Некоторые, конечно, приписывают стойкость Израиля божественному вмешательству, но у других есть более мирские объяснения. Одно из них предложила Голда Меир: «Нам больше некуда идти».

Меир была не одинока в своей оценке. Вьетнамского генерала Во Нгуена Гиапа однажды спросили представители ООП, как бы им изгнать евреев аналогично тому, как он изгнал французов, а затем американцев. Гиап ответил: «Французы могут вернуться во Францию. Американцы могут вернуться в Америку. Евреям некуда идти. Вы их не изгоните».

Это явление, возможно, лучше всего описал древнекитайский философ Сунь-Цзы в своем шедевре «Искусство войны». Сунь-Цзы представил идею того, что он называл «отчаянной землей», которую он определил как «землю, на которой мы можем спастись от гибели, только сражаясь»: «Солдаты, оказавшись в отчаянном положении, теряют чувство страха. Если нет места, где можно укрыться, они будут стоять твердо. Если они находятся во враждебной стране, они покажут упорный фронт. Если нет помощи, они будут упорно сражаться».

Сунь-Цзы даже зашел так далеко, что рекомендовал размещать солдат на отчаянной земле, если все другие варианты были исчерпаны. «Поставьте свою армию в смертельную опасность, и она выживет. Погрузите ее в отчаянное положение, и она выйдет невредимой».

Если Сунь-Цзы, Меир и Гиап правы, то секрет выживания Израиля вовсе не секрет. Израиль существует и всегда существовал на отчаянной почве. В результате он упорно борется и до сих пор остается невредимым.

Более того, Израиль — далеко не единственный, кто выжил благодаря тому, что оказался на отчаянной земле. Русские во Второй мировой войне, курды в борьбе с «Исламским государством», Башар Асад в продолжающейся сирийской гражданской войне и многие другие выжили потому, что у них не было убежища, и спастись от уничтожения можно было, только отважно сражаясь.

Однако это ставит Израиль перед трудным и болезненно-ироничным парадоксом, потому что во многих отношениях евреи всегда находились на отчаянной земле. Еврейский народ — это последние выжившие представители древнего мира, чьи великие народы и державы почти все ушли в историю. По праву, евреи должны были последовать за ними, и было много моментов, когда они могли это сделать.

Окончательным ответом евреев на их отчаянное положение стал сионизм, который стремился предоставить еврейскому народу инструменты для сопротивления не только путем неустанной стойкости, но и физической силы, если потребуется. Это, как надеялись, обеспечит евреям выживание в мире, который, благодаря технологическим ужасам современной эпохи, был, возможно, опаснее всех существовавших ранее.

Парадокс, однако, заключается в том, что сионизм стремился не только к этому: Он стремился вывести евреев из отчаянного положения. Действительно, сам Герцль верил, что политическая нормализация еврейского народа, обеспеченная государственностью, положит конец антисемитизму и, вместе с ним, вечными страданиям евреев.

До сих пор, к сожалению, этого не произошло. Сионизм и построенное им государство выжили и даже процветают на отчаянной почве, но сионизм еще не достиг своей конечной цели. Средства, с помощью которых евреи выживают, остаются прежними: упорно бороться, потому что помощи ждать неоткуда.

Это означает, что великая миссия сионизма все еще не завершена. Есть признаки, такие как Авраамские соглашения, что завершение может быть достигнуто скорее рано, чем поздно, но на данный момент Израиль и во многом еврейский народ остаются на отчаянной почве.

Возможно, такова историческая судьба еврейского народа. Но этого никогда нельзя знать наверняка, и, возможно, наша задача в этом поколении — воспринимать наше отчаянное положение не как непреложную судьбу, а как призыв к действию. Мы должны сделать хотя бы попытку завершить задачу сионизма и создать то, чего евреи никогда не знали: способность выжить благодаря чему-то большему, чем отчаяние. Возможно, нам не суждено завершить эту работу, но мы также не вправе от нее отказаться.

Исраэль а-йом, перевод Ильи Амигуда.