Взгляд из Москвы

(Российское телевидение. Передача «Человек и закон», август, 1994)

Виктор Сокирко, председатель Общества защиты осужденных хозяйственников и экономических свобод: «Если мы нравственные люди, мы не можем забыть тех, кто гниет до сих пор. В этой связи я очень хотел бы привлечь внимание всех, и не только россиян, но и жителей Украины, к человеку – одному из самых уникальных среди наших подзащитных – к Хаиму Моисеевичу Олендеру. Изобретателю-рационализатору, мощному цеховику, организатору производства, который был дважды в свое время осужден именно за предпринимательство. Один раз в Средней Азии – приговорен к смертной казни, но был помилован и отсидел 12 лет. И снова, хотя и можно было идти на пенсию, после освобождения занялся производством нужных людям товаров, хотя, частно-предпринимательская деятельность была запрещена, и снова, как говорят, попался, на этой своей страсти. И снова приговорен к смертной казни, и снова помилован. Но до сих пор находится в тюрьме. За него вступаются различные российские и иностранные организации, известные правозащитники, такие, как Елена Георгиевна Боннер. Дело дошло до того, что президенту Украины Кравчуку в Вашингтоне вручили просьбу президента Клинтона о помиловании 70-летнего украинского цеховика. Но письмо осталось без ответа.

Взгляд из Тель-Авива

(Беседа о прошлом с сыном дважды смертника Советского Союза ССР - репатриантом Борисом Олендером)

- Отец знал, что ты уезжаешь в Израиле?
- Конечно, знает. При выезде из бывшего союза необходимо было разрешение родителей. Даже если они заключенные. И я поехал к отцу в лагерь за разрешением на выезд.
- Где находился этот лагерь?
- Тогда это было за Львовом. Место называлось Сокаль Львовской области. С тех пор, наверное, уже несколько мест поменялось.
- Тебе разрешили встретиться с отцом?
- Все было согласовано с соответствующими инстанциями.
- Как отец отнесся к твоему желанию уехать в Израиль?
- Очень положительно. Но волновался, как я здесь устроюсь.
- За что посадили Хаима Олендера?
- Это длинная история. Первый раз отца посадили в 1962 году. Он сидел по «Щеточному делу». Он работал на щеточной фабрике. Тогда его должность называлась технорук.
- И с чего все началось?
- В те годы все щеточное производство СССР работало на импортном сырье. В основном это был китайский конский волос. Очень дорогой. А шел он на бытовые нужды и на хлопкоуборочные машины. Там тоже использовались щетки.

Можно сказать, что мой отец – потомственный щеточник. Еще мой дед занимался щетками. И как-то отец с дедом в пустынях Средней Азии обнаружили траву. Называлась она ирис джунгарский. Я хорошо запомнил это название, несмотря на то, что был маленьким. Они с дедом изучали ее, пытались найти нужный способ обработки. Наконец удалось. И корни этой травы с успехом заменили дорогостоящий конский волос.

Из ириса джунгарского получались отличные щетки. Естественно, изобретатели захотели получить патент на изобретение. Получили отказ, но вместе с отказом – разрешение работать с этим сырьем.

- Что они получили раньше: отказ на изобретение или разрешение на внедрение?
- Прежде всего они получили приглашение в соавторство от разных начальников. Отец все ответил отказом.
- Кто именно хотел пролезть в соавторы?
- Я уже не помню. Знаю, что те люди поняли. Что изобретение сулит огромные барыши и премии и большие экономические выгоды для страны. Но отец упорствовал, и ему в изобретении было отказано.
- На какие щетки годился ирис джунгарский?
- Он применялся с успехом и на сельхозмашинах и бытовых нужд. В зависимости от целей менялся и способ обработки травы.
- Это был локальный эксперимент?
- Результаты были очень хорошими, и сырье стало применяться по всему Союзу.
- Вроде бы надо было радоваться, экономический эффект подсчитывать…
- Вроде бы так. Но провели экспертизу. Инкриминировали отцу занижение норм. Хотя экспертиза была сделана неграмотно и проводили ее неспециалисты. И, как выяснилось, спустя много лет, даже по нормам, которые считались заниженными, ни одно производство в Союзе не могло работать.
Отца «вытаскивали» из камеры смертников и лагерных зон. Смертник должен был это щеточное производство налаживать, ожидая расстрела за то, что это производство создал.
- В документах было сказано (и ты сейчас подтвердил) что нормы выхода сырья были занижены. Но разговор шел об изобретении, которое неизвестно. Как еще себя покажет!?
- Оно себя уже показало. Вся страна в то время перешла на выпуск щеток на основе изобретений отца.
- Почему понадобилась экспертиза, если заводы Союза уже выпускали такие щетки?
- Насколько я помню, из-за трений с какими-то вышестоящими организациями по поводу изобретения. Его надо было регистрировать, а отец не зотел ни с кем идти в долю и никого к себе в компаньоны не принимал.
- Как дальше раскручивалась ситуация?
- Стандартно. Проверка финансовой деятельности. Затем технологическая экспертиза. А в новом (изобретении) деле всегда многое непонятно и подозрительно. Это был очень громкий процесс. Ведь много людей было задействовано – и те, кто собирал эту траву в пустыне. Были и те, кто обрабатывал, и те, кто создавал из сырья продукцию. Вот так. И накрутили суммы огромные, считая, что нормы занижены.
- Сравнивали ли эти суммы, которые якобы производители получали незаконно, с теми доходами, которые государство получило в результате внедрения изобретения?
- Никто этого не подсчитывал. Никому это и в голову не приходило. Но доход, не сравним даже в сравнении с теми суммами, которые накрутила экспертиза. Потом, когда отец уже был осужден, выяснилось, что экспертиза – чистая липа. Было даже постановление Верховного суда СССР об отмене этой экспертизы, поскольку ни одно производство в Союзе даже по нормам отца не могло работать. Не получалось.

После отмены экспертизы люди, посаженные по этому делу, из тюрьмы вышли. А отца оставили за решеткой. Почему? Во-первых, потому, что он уже до этого был помилован: смертную казнь заменили сроком. (Не признавать же теперь ошибкой и решение тогдашнего Президента ошибкой? Кто же ему это скажет?! Те, кто подсунул непроверенные бумаги?) Во – вторых, для того, чтобы оставить в силе приговор, ему без суда и следствия инкриминировали новое обвинение, которое звучало так: «монополия производства по Союзу». Такой статьи не было ни в одном уголовном кодексе бывшего СССР. Нет, по-моему, и сейчас.

- Что подразумевалось под этой формулировкой?
- Когда отец оказался под следствием, а затем в камере смертников, то фабрики стали разваливаться. И только он один мог наладить их работу. Вот это и подразумевалось под «монополией производства по Союзу». И за это его приговорили к смертной казни.
- Отец подавал на кассацию?
- Отец прошение не подавал и матери запретил. Больше года просидел в камере смертников.
Хочу напомнить, что в то время приговор о смертной казни без санкции союзного начальства не могли привести в исполнение. И вот однажды у матери не выдержали нервы, и она подала прошение. А Верховный совет СССР отца помиловал. Помилование автоматически означает максимальный срок заключения и самый строгий режим содержания под стражей. Короче говоря, 15 лет особого режима. Потом, в связи с тем, что что отменили постановление экспертизы и дело рухнуло, отцу сняли еще три года.

- Как я понял, Хаим Олендер вместе с изобретением создал стройную систему государственной щеточной промышленности. Я имею ввиду той, что работала на ирисе. Как отразился на промышленности этот судебный процесс?
- Система перестала работать. Когда отец вышел на свободу, это было в 1974 году, мы решили посмотреть на одну из созданных им щеточных фабрик. Приехали на место. Оказалось, она давно не функционирует.
- Ты обмолвился, что из камеры его «вытаскивали». Как это происходило практически?
- Ни одно производство в Союзе, которое занималось выпуском щеток из ириса джунгарского, не выполняло нормы, они останавливались. И. как отец рассказывал, его выводили, сажали в закрытую машину, рядом – конвойные с автоматами и собаками, и везли на такие предприятия. Он должен был разобраться и определить, где нарушен технологический процесс. Затем его возвращали в камеру.
- Чем отец занимался потом, в зоне?
- В любой зоне есть свои производства. В зоне, где сидел отец, он предложил наладить выпуск капроновых трубок для сельскохозяйственных нужд. Такие трубки здесь. В Израиле, применяются для капельного орошения. Он предложил идею руководству. А те, поняв целесообразность идеи, пошли на это дело. И отец наладил в зоне производство труб. Он, как технолог, отработал всю технологию производства. Потом его поставили руководителем этого предприятия. Но, видимо, кому-то не понравилось (или посчитали. что так быть не должно), что зэк, да еще смертник, руководит производством. И его перевели на клейку труб.

Взгляд из Москвы 2

(Выдержка из отчета Суда присяжных по делу Олендера Х.М., проведенного 10 января 1982 года. Председатель Суда – Сокирко В.В.)

«Олендер Х.М., талантливый изобретатель, специалист и организатор высочайшего класса, изобрел заменитель импортной щетины, вырабатываемой из корня «Ириса джунгарского», нашел места произрастания этого растения в малонаселенных районах Узбекистана. После экспертизы изобретения в АН СССР Олендеру Постановлением СМ Узб. ССР были поручены заготовка и обработка корней этого растения. В результате были обеспечены все потребности щеточного производства страны. Только за 1961-63 гг. экономический эффект от изобретения составил более 100 миллионов валютных рублей.

В 1962 г. На основании анонимного доноса и для создания видимости борьбы с расхитителями, Олендера обвинили в назначении заниженного выхода полуфабриката при обработке корня до 1.2%. На основании этого ему вменили в вину создание возможности похитить его по месту работы и в других организациях, использовавших разработанные им технологии, на 329 тыс. рублей. Верховный суд Узб. ССР, используя неграмотную технологическую экспертизу, признал Олендера «монополистом» и назначил ему высшую меру наказания – смертную казнь – за хищение диких корней.

После опротестования приговора Верховным судом СССР Президиум Верховного суда Узб. ССР снял сроки лишения свободы и суммы иска со всех привлеченных к уголовной ответственности по данному делу, кроме Олендера. Для того, чтобы снять с себя ответственность за вынесение смертного приговора Президиум Верховного суда Узб. ССР обвинил Олендера в хищении на фабрике путем выписывания фиктивных закупочных квитанций, хотя на фабрике никаких закупочных квитанций не оформлялось.

В результате этих грязных махинаций Олендер Х.М. просидел 12 лет в колонии особого режима (включая 1.5 года в камере смертников).

Взгляд из Тель-Авива 2

(Беседа о прошлом с сыном дважды смертника Советского Союза ССР - репатриантом Борисом Олендером).

- Чем занимался твой отец после «первой смертной казни», если так можно сказать?
- Он сразу поменял квартиру и уехал из Ташкента в Ростов. Отец уже мог выйти на пенсию, но он человек дела. Он поездил по союзу, посмотрел, где какая технология. Увидел, где не клеится. Понял, почему так получается. И придумал, как делу помочь.

Стал работать посредником, маклером. Тем предприятиям, которым необходимо было какое-то сырье, он помогал его доставать. Естественно, за плату, как и положено во всем мире. Но он не переправлял нормативное сырье с обдного завода на другой. Кондиционного сырья не хватало даже на запланированную продукцию, на плановую. Отец увидел, что на многих предприятиях скопилось огромное количество некондиционного сырья. В лучшем случае оно лежало бы годами, в худшем – его бы списали и выкинули на свалку. Отец понимал, что стоит этому сырью пройти определенную обработку – и оно станет нужным для какого-нибудь предприятия, для каких-тог целей.

- В прошлый раз твой отец нашел заменитель конского волоса. Что обнаружил он теперь?
- Насколько я помню, некондиционное полотно. В то время многие предприятия Союза увлекались пошивом маек или накатом на них рисунков. Так вот, на одном предприятии валялось полотно, из которого шить майки было невозможно. И когда к отцу обратилось одно из предприятий, которое простаивало, потому что не было сырья для рукавиц, с просьбой помочь, он рассказал, что полотно есть там-то и надо его обработать так-то, а затем можно шить из него рукавицы. Ему сразу же дали бумагу на одно предприятие с просьбой продать некондиционное сырье, а вторую бумагу – на другое предприятие с просьбой принять сырье и обработать так-то и так-то. Отец с этими бумагами поехал и все сделал.

- Какие суммы твой отец получал за свое посредничество?
- очень незначительные. Одну-две тысячи плюс расходы за передачу его на обработку и за доставку к потребителю… На всех предприятиях Союза были в то время снабженцы. Так вот, отец был таким снабженцем. Только он нигде не числился.
- Как я понял, твой отец помогал предприятиям выполнять госплан?
- Получается, что так. Но вместе с тем, он был технолог и понимал, какую технологическую цепочку должен пройти неликвид, чтобы стать нормативным сырьем. Вроде бы сырья ы Союзе не было и товара не хватало, но, благодаря уму отца, и сырье и товар появлялись. Надо было только некондиционный материал не выкидывать, а уметь перерабатывать и пускать в дело. К дальнейшему – что делали с сырьем, куда сбывали товар, кому и за сколько продавали, – отец отношения не имел. Это дело предприятия.
- А какие обвинения были предъявлены отцу на втором судебном процессе?
- Отец занимался поставками для производства. На каких-то делах тамошнее начальство попалось. А так как отец занимался поставками для этого предприятия, то его выставили организатором всего дела. Хотя, в общем-то, если украли, продали, то, естественно, и поделили деньги. И, естественно, организатору – самый большой куш. Но в деле нет ни одного показания подельников, что они украли, продали и поделились с отцом. Никто не дал показания, что Олендер получил хоть полкопейки. Да, он получал свои деньги от предприятия за свою работу. И только. Отцу дали высшую меру наказания как организатору преступления и как главному расхитителю социалистической собственности.
- Ты был на суде?
- И на первом, и на втором.
- Что говорила защита, адвокат?
- Ни документы, ни показания свидетелей со стороны защиты почему-то в расчет не принимались. Вот, например, были документы, что отец в то время, когда происходила какая-то преступная сделка, находился совсем в другом месте. Предъявлялись билеты, счета за гостиницу, приводились свидетели, что он был именно там, где обрабатывали полотно, а не в том месте, где занимались сделками. А расстояние между этими местами – три-четыре тысячи километров. Но на эти доказательства суд не обращал внимания.
- Это подельники выставили его организатором или следователи?
- Это не подельники. Хотя нет, был один, который на него указывал, дабы себя оградить. А может, он делал это по какой-то договоренности со следственными органами?! Вот Олендер, мол, уже судимый, значит, можно его пустит ь паровозом впереди. И этим себя оградить. Хотя повторяю, в показаниях нет ни одного обвинения, что Хаим Олендер получил деньги за продажу изделия или за украденное после сделки сырье.
- В первый раз отец не хотел просить помилования. А второй раз кто обратился к властям?
- Писала вся наша семья. Боялись. Это ведь рецидив. И вторую смертную казнь заменили двадцатью годами особого, опять –таки, режима. Было даже союзное постановление, снимающее пять лет, но потом эти п ять лет куда-то потерялись.
А вот пот ом была амнистия всем осужденным хозяйственникам. Но отца она не коснулась. Посчитали, что раз его помиловали, то амнистии он не подлежит.
- Что-то еще добавили к этому объяснению?
- Как ответили в правоохранительных структурах? Нет такой традиции – освобождать «экономических» заключенных.
- Обращались ли вы к Горбачеву? Он ведь в то время правил страной.

- Обращались. 19 декабря 1987 года ТАСС сообщил, что генеральному секретарю ЦК КПСС М.С.Горбачеву и президенту США Р.Рейгану Вашингтонским просветительским фондом «Бенджамин Олендер фаундейшн» присуждена ежегодная награда «за выдающиеся достижения в деле укрепления мира». И вот в этот момент мы пытались обратить внимание Горбачева на судьбу отца. Помогал нам в этом наш американский однофамилец Джек Олендер.

Писали мы и в соответствующие советские инстанции. Но все наши жалобы оставались без ответа. Бывали отписки: «Ваше дело рассмотрено» - и отказ. А когда мы поинтересовались, кто рассматривал, то выяснялось, ник то не занимался. Это ведь сотни томов. Их надо изучит ь, перепроверить факты, выносить постановление.

Наша семья обращалась к американскому президенту Клинтону. И. насколько я знаю, Клинтон обратился к президенту Украины Кравчуку (отец отбывал наказание в лагере в Украине) с просьбой обратить внимание на судьбу Хаима Олендера, но никаких изменений в судьба отца не происходило.

Взгляд из Москвы 3

(Протокол обсуждения среди присяжных заседателей. От 10 января 1992 года).

Кузнецов Ф.Е.: По старым законам есть небольшая вина Олендера, так как он сознавал, что идет на преступление, но мотивировал тем. Что государству урон не наносит. В настоящее время его участие в организации поставок материала можно рассматривать как предпринимательскую деятельность. Люди с такими способностями нам нужны. Следствие и суд подошли в этом деле предвзято. Держать в заключении 68-летнего человека безнравственно… Не виновен. Необходимо ходатайствовать об его освобождении.

Лыков А.А.: Хищения не было, была только предпринимательская деятельность. Не виновен.

Акимов В.А.: Олендер не был коммерческим посредником, а был нештатным агентом по снабжению. Ездил с государственными письмами. Операция проводилась через Госбанк. Наличные деньги получал как зарплату. Не виновен.

Лисовская Л.А.: Фактов хищения не было. Не виновен. Заслуживает освобождения.

Токмакова Б.Г.: Если рукавицы рабочие получили из другой ткани, то он виновен в обмане потребителей. В хищении не виновен.

Москаева А.С.: Подложное дело. Совершена постыдная замена ответственности. Нельзя судить по закону, по которому нельзя жить. Не виновен.

Левинская И.С.: виновен только в коммерческом посредничестве. Олендер – изобретатель, рационализатор и коммерсант. Государство совершило преступление в отношении этого человека. В настоящее время не виновен и должен быть оправдан.

Волкова С.Г.: Сговор не доказан, значит не может быть и обвинения. Не виновен. Освободить.

Баштанова Н.И.: Олендер хищения не совершал, и по делу это не доказано. Но даже если бы преступление было доказано, оно не заслуживает такого сурового наказания.

Итог обсуждения присяжными: НЕ ВИНОВЕН.

Из 16 присяжных –
12 признали Олендера не виновным в совершении преступления,
3 – присяжных признали его виновным, но заслуживающим снисхождения,
1 - присяжный не ответил на поставленные вопросы о вине подсудимого, но признал его заслуживающим снисхождения.