Харменс ван Рейн Рембрандт известен во всем мире как голландский живописец, портретист и офертист. Но удивительное дело – своим его считают не только в Голландии. Евреи также называют его своим.
Харменс ван Рейн Рембрандт известен во всем мире как голландский живописец, портретист и офертист. Но удивительное дело – своим его считают не только в Голландии. Евреи также называют его своим – великим не еврейским художником, сумевшим по-настоящему разгадать глубину еврейской души. И у них есть все основания так считать. Рембрандт создал свою собственную “Библию” – это коллекция из 800 работ на религиозную тематику. И большая часть из них хранит на своих полотнах лица евреев – богатых и бедных, молодых и старых, женщин, мужчин и детей.
Почему религиозные сюжеты так интересовали великого художника, трудно сказать. Возможно, вечный поиск себя, красоты в себе и окружающем мире и всепобеждающей любви привел его к этой теме. А среда, в которой оказался Рембрандт, стала той благодатной нивой, которая взрастила гений художника.
Рембрандт переехал в Амстердам в 1631 году. Этот город в те времена отличался свободой нравов и благодаря этому собирал под своей крышей необычные таланты, свободомыслящие умы со всего мира. Не удивительно, что прижились здесь и евреи.
Волей случая в Амстердаме Рембрандт поселился именно в Еврейском квартале. Но, возможно, это было не случайно. Дело в том, что еще до приезда в Амстердам живописец очень сблизился с меннонитами. Это такое религиозное течение, свободное от догм и религиозных штампов. Сторонники течения проповедуют любовь как основу бытия, а любовь к ближнему своему считают главным своим постулатом. Причем они не делили людей на своих и чужих и молились за любовь к ближнему без привязки к религиозной концессии.
Меннониты были намного добрее, мягче и гибче, чем официальная реформаторская церковь Голландии, к которой принадлежал Рембрандт. Еще одной особенностью меннонитов стал уклон в Ветхий завет. И Рембрандт знал его почти досконально.
Именно поэтому, оказавшись в еврейском квартале Амстердама, художник очень быстро нашел общий язык с евреями, а на религиозной почве они вообще стали очень близки. Ведь и у меннонитов, и у иудеев было то, что их очень сильно объединяло. Это Ветхий завет.
Портретная галерея
Собственно говоря, Рембрандт, живя среди евреев, читая о евреях и молясь, как еврей, понял, что сближения не избежать. И тогда он стал присматриваться к людям, которые окружают его каждый день. Влияние Ветхого завета сделало свое дело. Рембрандт видел вокруг себя не просто евреев – он воспринимал их как потомков тех древних скитальцев, как ожившие библейские персонажи. Для него вся эта кипящая жизнь, с еврейскими базарами, магазинами, врачами, стала ожившей картинкой из Библии.
Не удивительно, что он стал переносить ожившие персонажи, живущие рядом, к себе на плотна.
“Синагога”, “Еврейская невеста”, “Голова молодого еврея” и многие, многие другие картины, сюжеты которых Рембрандт взял из Библии, сделали своим героями еврейские лица.
Интересно наблюдать, как менялась интерпретация образов, в зависимости от изменения мировоззрения художника. Если ранние работы религиозной тематики Рембрандта были очень пафосные, ближе к каноническим, то во второй половине жизни они приобрели неимоверную выразительность, человечность, глубину и сердечность.
А все благодаря тому, что в хламидах древних выступали не выдуманные образы, а реальные люди. Евреи амстердамского Еврейского квартала стали натурщиками для великого голландца. Они любили собираться вечерами у Рембрандта на посиделках. А потом он их рисовал, создавая свои шедевры.
Одним из друзей Рембрандта того времени был известный еврейский философ, мыслитель и мудрец Менаше бен Исраэля. Его семья бежала от испанской инквизиции и осела в относительно безопасном Амстердаме. Не случайно в те времена этот город называли “Новым Иерусалимом”.
Рембрандт очень много почерпнул из общения в Исраэлем. Именно этот еврейский философ помогал ему трактовать истории из Ветхого завета.
Рембрандт стал искать и переносить на полотна малоизвестные сюжеты из Библии, которые не часто использовались до него в театре и литературе, давая очень необычную трактовку образам. («Жертвоприношение Маноя», 1641, Дрезден, Картинная галерея, «Примирение Давида и Авессалома», 1642, Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж). А еще он иллюстрирует трактат своего друга, Исраэля, который называется “Камень славы”.
Для того, чтобы так глубоко погрузиться в тему, Рембрандту приходится очень много читать, для чего он учит иврит. Язык практикует со своими друзьями-евреями и вынашивает все новые и новые образы.
В его еврейской галерее – врачи и прекрасные матери, совершенно не похожие на рубенсовских женщин, хранительницы семейного очага, старики и дети. Их руки – уставшие и морщинистые, их спины – согнулись, и только глаза, излучающие вселенскую скорбь, сияют на лицах. Взгляд людей, изображенных на полотнах художника – это нечто особенное, что приковывает внимание, и оторваться от картины ты уже не можешь.
Уход…
Череда трагических событий прокатилась по судьбе Рембрандта. Сначала один за другим умирают все его трое детей, рожденных от супруги еврейки Саскии, а затем умирает от болезни и сама Саския. Еще один удар – в возрасте 26 лет умер сын Саскии, Титус.
Появление молодой любовницы, которая решилась родить для Рембрандта дочь, лишь ненадолго согнало депрессию, которая охватила Рембрандта после всех этих потерь.
Вскоре Рембрандт понял, что перестал быть модным художником. Ему прекратили присылать заказы на портреты. Его картины стали хуже продаваться. Он медленно, но уверенно катился к банкротству. И оно случилось.
Рембрандту пришлось продать свой уютный дом с лестничным маршем (этот дом, благодаря усилиям в том числе и еврейской общины, полностью восстановлен) и искать жилье, более подходящее его нынешнему финансовому положению. Он остановился на улице Розенграхт, в так называемом «еврейском гетто». И снова рядом были только евреи, которые протянули руку помощи, и снова рядом – только еврейские глаза и мысли. Свободный от заказов и обязательств, в это время Рембрандт мог позволить себе любую тему для картин, чем он с успехом и воспользовался.
В период “гетто” голландец создал галерею из 30 потрясающих картин. Это поистине завораживающие работы, которые оставили для автора особое место в истории. Посмотрите только, чего стоит “Старый еврей в красном”.
Однако любовь к публике очень переменчива. И этот творческий всплеск не нашел финансового вознаграждения за труд.
Рембрандт остался без денег, и совсем один. Только два друга были с живописцем до последнего мгновения, в богатстве и в бедности. Одним из них был аптекарь Абрахам Франсен – его образ Рембрандт сохранил на одном из офортов. Имя второго друга история не сохранила.
Рембрандт умер в нищете, одиночестве и бесславии в возрасте 63 лет. Его похоронили в безымянной могиле. Но история сама расставляет все по местам. И сегодня Рембрандт – вне времени и вкусов, классик, сумевший вывернуть еврейскую душу наизнанку.
Известный израильский поэт Яаков Кахан так сказал о знаменитом голландце: «Рембрандт, уверен ли ты, что в твоих жилах не течет еврейская кровь? Как сумел ты передать возвышенную еврейскую душу на своих полотнах? Ты загадка для меня, Рембрандт, – ты чужой, но так близок мне».