— Израиль, на ваш взгляд, демократическая страна? Некоторые противники пеняют, что у нас нет конституции.

— Безусловно. Здесь меняется власть, а все остальное — подробности. А в России есть конституция, и что? Есть объективные замеры. Власть, нарушившая законы, сидит в тюрьме? В Израиле — еще как сидит. Свободная пресса есть, которая может жестко критиковать? Да. Оппозиция представлена в парламенте? Более чем. Некоторые считают, что даже излишне представлена. На каком уровне медицина, на каком уровне социальное обеспечение — вот замеры. Разрыв между самыми богатыми и самыми бедными, какой процент живет за чертой бедности. Эти замеры для Израиля, особенно на фоне его ближневосточных соседей, показывают, что это страна демократическая. Дальше начинаются подробности, очень важные для жителей Израиля, — но надо не терять общий вид.
(из интервью Лидии Михальченко, 2014)


— В последние недели в Израиле произошел ряд жестоких кровавых терактов. Вам не тревожно было к нам ехать?

— Израиль даже в период терактов, гораздо более безопасное место, нежели Москва. Человек, который идет вечером через московский спальный район, рискует гораздо больше, чем живущий в Иерусалиме.

Израиль — это болевая точка мира, война тут была и будет. И ничего тут сделать нельзя. Настоящий ужас, я думаю, как раз и заключается в том, что по-другому не будет. Цивилизационный разрыв слишком велик, и он поддерживается сознательно. И, как говорила Голда Меир, пока арабы будут ненавидеть наших детей больше, чем любить своих, — до тех пор это будет продолжаться.

(из интервью Лидии Михальченко, 2014)


– Виктор Анатольевич, вы недавно получили израильское гражданство. При этом вы могли его получить в любое время, но почему-то сделали только сейчас. Вы собираетесь уехать?

– Я собираюсь продолжать жить там, где я работаю. Я последнюю четверть века живу там, где работаю. То, что я сейчас взял израильское гражданство, а не раньше, связано с изменениями, произошедшими с Россией… Мы живем в нелегитимном государстве. После обнуления Конституции это уже просто "малина", территория, на которой нет закона. Уже перестали даже валять дурака… Нет легитимности, и мне это противно.

Но главным образом сдетонировали изменения моего отношения к израильскому государству, как ни странно это звучит. Потому что для меня как бывшего пионера-интернационалиста эта тема всегда была сторонней и чужой. Я уже объяснял это. Для меня существование государства Израиль было странным, потому что меньше всего я делю людей по национальному признаку. Мне это просто непонятно и неинтересно. Но вот пионер-интернационалист пожил 45 лет на белом свете и обнаружил, что антисемитизм – это не охотнорядское, не гитлеровское, не нацистское, а вечное. И я подумал, что, наверное, раз на протяжении стольких веков по-прежнему людей убивают только за то, что они евреи, – наверное, правильно, что есть государство, где евреи будут у себя дома. Потому что мы видим, как эта тема вспухает в самых вроде бы цивилизованных местах: в Германии, во Франции, в Америке, в России и в Украине.

За четверть века, как я впервые попал в Израиль, я оброс, конечно, большим количеством друзей. Для меня это перестало быть чужой территорией. Это родные места, вполне симпатичные мне, замечательные люди. Я доверяю своей интуиции, и когда вдруг понял, что хочу это сделать, – я это сделал. Это не проездной… Этот паспорт не дает никаких особенных преимуществ. Все визы у меня есть – я могу поехать куда хочу. Это не тема для меня. Тема для меня – внутренние ощущения.

(из интервью Алеси Бацман, 2021)