Он выходил на сцену, перевоплощался, шутил, смеялся, кривлялся, а потом вдруг раз – и на тебя смотрят совершенно другие глаза – серьезные, очень грустные и очень умные. Глаза, в которых сосредоточилась вся мудрость еврейского народа. “Ну что ты, брат, смеешься? Ты же все понимаешь – такая жизнь.
Сегодня мы подобрали некоторые цитаты великолепного комика о женщинах.
— Женщина, не побоюсь этого слова, – друг человека!
— Аграфена Михайловна, хлопнем по рюмочке? А она мне: – Чего по рюмочке, давай сразу по стакану. Хорошая женщина!
— Закрой рот, дура, я уже всё сказал!
— Шутки шутками, но могут быть и дети!
— Жена – мудрец, рядом с ней ты всю жизнь будешь чувствовать себя идиотом.
— Раньше и женщин-то вообще не было. Одни бабы были.
— Дура, дура, дура ты. Дура ты проклятая. У него четыре дуры, а ты дура пятая.
— Вот такая толстая… диссертация, и тема интересная – что-то там в носу…
— Меня хотят женить. Есть люди, которые чувствуют себя плохо, когда другим хорошо.
— Женатому человеку плохо дома, а холостому плохо везде!
Рассказывает Виктор Шендерович
Юный Константин Райкин, будучи человеком и темпераментным, и литературно одарённым, вёл донжуанский дневник. Записывал, так сказать, свои впечатления от начинающейся мужской жизни.
По всем законам драматургии, однажды Костя свой дневничок забыл, в раскрытом виде, на папином рабочем столе – и, вернувшись из института, обнаружил родителей, с интересом изучающих эту беллетристику.
– Да-а, – протянул папа. – Интересно… Я в твои годы был скромнее, – сказал он, чуть погодя.
– Ну, ты потом наверстал, – заметила мама, несколько испортив педагогический процесс. Но педагогический процесс только начинался: Райкин-старший вдруг сменил тему.
– Знаешь, Котя, – сообщил он, – у нас в подъезде парикмахер повесился…
Котя не сразу уследил за поворотом сюжета:
– Парикмахер?
– Да, – печально подтвердил Аркадий Исаакович. – Повесился парикмахер. Оставил предсмертную записку. Знаешь, что написал?
Райкин-старший взял великую педагогическую паузу и, дав ребёнку время сконцентрировать внимание, закончил:
“Всех не перебреешь!”