Родители назвали его Хаим. Впоследствии он взял себе имя Гарри, затем ассимилировавшееся в Генрих. Его до сих пор почитают как великого поэта-романтика, считают первым модернистом, повлиявшим на немецкий язык. Читающие его стихи на языке оригинала поражаются теплоте, лиричности, мягкой эмоциональности его творений.
Он словно вобрал в себя одаренность Шелли, Байрона, Китса. Англоязычная аудитория знает его как своего рода литературного Шопена. Его поэтические произведения перекладывали на музыку композиторы-романтики. Поэт, изгнанный со своей родной земли, оказал значительное влияние на многих людей искусства. Его имя знают все любители поэзии – Генрих Гейне.
Кадиш не скажут надо мной,
Когда уйду я в мир иной.
Начало жизненного пути
Жизнь именитого поэта – это трагическое отражение судьбы еврея-творца в христианском обществе. Он увидел мир в декабре 1797 в Дюссельдорфе. Его отец, Самсон Гейне, бывший военнослужащий, в тот период был не совсем удачливым коммерсантом. Мать, Бетти ван Гольдерн, будучи женщиной образованной, воспитывала детей. В еврейской семье, хотя и испытывавшей лишения, царила доброта и приветливость. С детства мальчик зачитывался творениями Шиллера, Гете, пребывал в восторге от романов-приключений и сказок. А вот зубрежка текстов в католическом учебном заведении отвратила его от религии, хотя торжественность и пышность богослужений нравилась будущему поэту.
Уже в студенческие годы Генрих называл иудаизм «большим несчастьем», считая, что протестантство окажется тем «входным билетом», который позволит попасть ему в столь вожделенный большой мир. Однако обращение в другую религию не принесло Гейне счастья. Надо отдать должное, поэт до конца своих дней был одержим еврейством. В конце жизни, в тяжелые времена «матрацной могилы», им написаны самые еврейские стихотворения. «Смертельно больной ж*д», как саркастически назвал себя поэт, ненавидел и любил в себе еврейство.
В 17-летнем возрасте Генрих по воле отца отправился во Франкфурт изучать коммерцию. Но учеба, как и «купеческая наука» дядюшки-миллионера Соломона в Гамбурге, не задалась. Торговое дело не интересовало молодого человека, который больше занимался не записями в конторские книги, а сочинительством стихов. Да и жизнь в доме богатого дяди в качестве бедного родственника была не комфортна. Страдания юноши усугублялись неразделенной любовью к кузине Амалии, которая относилась весьма пренебрежительно к его искренним поэтическим посланиям.
Попытка сделать из Гейне юриста также не увенчалась успехом. Обучение юриспруденции в университетах Бонна, Геттингена, Берлина в 1819-1823 годах не увлекало его. Он больше интересовался гуманитарными науками, самостоятельно изучая их. Лекции Гегеля, знакомство со Шлегелем, Шамиссо, Гофманом, посещение литературных салонов сыграли значительную роль в формировании Гейне-творца.
Нелегкий творческий путь
Дебютный сборник стихов поэта, заинтересовавших редактора журнала «Собеседник», был опубликован весной 1821. Первым гонораром стали 40 экземпляров этой книжки.
Во второй половине 1820-х годов Генрих предпринимал попытки стать преподавателем, адвокатом. Однако его сатирические памфлеты, направленные против реакции, сыграли злую шутку. В работе Гейне отказывали, полицейские устроили за ним слежку. Над поэтом нависла угроза ареста.
Все это происходило из-за «Путевых картин». Эта книга, составленная из публицистических очерков, содержала авторские впечатления от знакомства с феодальной Пруссией. Здесь сатирически изображались аристократические слои населения, продажная литература, схоластические науки, церковь. Словом, писатель показал современную ему страну. Сборник получился эмоциональным, метафоричным, наполненным афористическими высказываниями, то гневными, то оптимистическими.
Талант Гейне объединил, казалось бы, контрастные стихии: лирику и публицистическую прозу. Верные спутники его творчества лирические стихотворения создавались в жанрах еврейских напевов, лирических интермедий, песен, сонетов, романсов, эпических поэм. Ранние поэмы мастера относятся к романтизму, а вот его более поздние произведения явились предвестниками экспериментальной поэзии Поля Верлена и символизма.
Искренний поэт и одновременно сатирик, обличитель испорченного современного общества, Гейне оставался сыном своей эпохи, жившим, по его словам, под последними лучами XVIII столетия и заставшего первое утро XIX. Эра, озаренная отблеском Великой французской революции, оставила отпечаток на художественном творчестве философов и писателей Европы. Гейне не являлся исключением.
Публицистические произведения мастера стали предметом яростных нападок критиков, которые обвиняли его в осквернении трона, родины, церкви. Его обзывали «жалким фельетонистом», отщепенцем, забывая о том, что именно этот поэт принес Германии мировую поэтическую славу.
В 1827 широкую известность получила его «Книга песен». Она стала настоящей поэтической исповедью о неразделенном чувстве, тревожащем душу автора и пронизывающем ее страданием. «Урной с прахом любви» назвал поэт эту проникновенную книгу. В ней ощущалась горечь прошлого, но не забытого чувства к кузине Амалии.
Вторая родина
Остросатирическая публицистика, которая могла привнести в жизнь поэта плохие последствия, стала причиной его отъезда во Францию в начале мая 1831. Тогда Гейне еще не знал, что он обрек себя на пожизненную политическую эмиграцию. Эта страна стала вторым отечеством поэта. Она подарила ему встречи с выдающимися людьми: Шопеном, Бальзаком, Дюма-отцом, Мюссе, Жорж Санд, Беранже, Делакруа, Берлиозом и другими. Поэт органично влился в богатую французскую культуру, став ее неотъемлемой частью. «Немецкий Аполлон» некоторое время входил в группу «Молодая Германия», увлекался полусоциалистическим учением Сен-Симона. Французская публика искренне восхищалась самобытным талантом Гейне, признавая его гениальным поэтом.
Одно из наиболее известных творений мастера, носящее название «Германия. Зимняя сказка», создано в 1844 году. Генриху было разрешено приехать в Гамбург, чтобы повидать состарившуюся мать. Результатом этой поездки и стала знаменитая поэма, рассказывающая о жизни тогдашней Германии, находившейся в то время в упадке. Главное в произведении – не путевые картины, а переживания поэта-изгнанника, безмерно любящего свою отчизну, его боль и разочарование. Поэма, насыщенная разговорными интонациями, напоминает песенно-повествовательную балладу. Это великое произведение мировой литературы, подводящее итог творческим достижениям мастера поэтического слова.
Последняя любовь и окончание жизни
Двое перед разлукой
Безмолвно подают
Один другому руку,
Вздыхают и слезы льют.
А мы с тобой не рыдали,
Когда нам расстаться пришлось.
Тяжелые слезы печали
Мы пролили позже – и врозь.
В 37 Гейне встретил молодую красавицу Кресценцию-Евгению Миру, крестьянку по происхождению. Спустя год Матильда, так назвал ее поэт, стала его супругой. Спутница поэта отличалась вспыльчивостью, была капризна, да и творчеством мужа практически не интересовалась. Однако ее искренность, непосредственность, веселый нрав, безграничная преданность пленили Генриха. Еще на свадьбе Матильда поклялась в верности своему Анри, сдержав это обещание. Она была рядом с поэтом до его последнего часа.
Физические мучения поэта, болевшего с молодых лет туберкулезом спинного мозга, с годами усугублялись: усиливались головные боли, порой исчезало зрение, ставала тоньше левая рука. Посещение Лувра в мае 1848 оказалось его последним выходом из дома. Упавший у статуи Венеры Милосской поэт долго лежал у ее ног и безутешно плакал.
А дальше были 8 лет физических страданий в «матрацной могиле» тесной парижской квартирки. Но желание писать было так сильно, что практически обездвиженный, полуслепой мастер продолжал творить, выводя на листе большие буквы. А еще он не переставал думать о своей супруге, ведя борьбу за деньги. Гейне очень хотел, чтобы Матильда ни в чем не нуждалась после его ухода из жизни. Поэт до последнего часа не терял иронии по отношению к самому себе, мужества, самообладания и желания творить. Недаром его последней просьбой были слова о бумаге и карандаше.
Его вечным приютом стало Монмартское кладбище Парижа. Погребли гения, согласно воле поэта, без пафосных речей и религиозного обряда. Французы чтут память великого немецкого поэта, заботливо ухаживают за его могилой.
Под гамбургским сумрачным небом певец одинокий стоит,
Тяжелой десницей Эреба закован в холодный гранит.
Сутулые узкие плечи и плети изысканных рук
Окутал сиреневый вечер напевами давних разлук.
Плывут колокольные звоны над скорбной толпой Эвридик
И грезит о чем-то влюблённый, его неразлучный Двойник.
Волшебные струны Орфея похитил в Элладе еврей,
Поет на скале Лорелея, свистит золотой соловей.
Был этот отверженный Гейне творцом и героем Баллад.
Он песнями старого Рейна смущал златокудрых Наяд,
В ночи поднимался на Брокен, встречая божественный день,
Витала над певчим пророком святого Вальпургия тень.
Шумело легендами море, на скалы бросая волну,
Во Францию шли гренадёры, – но был Император в плену…
Сражённый печалью упал поэт перед торсом Венеры
Кривлялись пустые химеры а осколках разбитых зеркал.
Качал золотой семисвечник испуганных птиц на ветвях.
Умолкли их нежные речи, и замерло эхо в лесах.
С округлых холмов Палестины спускались со свитками книг
Святые пророки в долины и грезил о прошлом Двойник.
Оплакивал верного сына Йерушалаим Захав
Йехуды Халеви кончину в 9-й день месяца Ав.
А в душной парижской квартире сгущалась предсмертная мгла,
И, выронив грешную Лиру, он пел на прощание “Шма!”
Он пел на последнем дыхании, и слышит доныне Земля
Не горькую Песнь расставанья, а радостный Гимн Бытия!