В этой категории творцов в Советском Союзе практически не было бездарностей. Просто дело здесь в уровне медийной раскрученности: большинство советских писателей-юмористов проживали в центральных городах страны – Москве и Ленинграде. Кривин же большую часть жизни советского периода провел на дальней периферии страны. Правда, это отнюдь не мешало ему создавать поистине гениальные вещи, которые с удовольствием публиковали самые известные литературные газеты и журналы.

Собственно, и жизнь Феликса Кривина началась в провинции. Он родился в приазовском украинском городе Мариуполь в еврейской семье. Отец был военным, мать работала машинисткой в милиции. В силу специфики работы отца на одном месте семья не засиживалась, и очень скоро Мариуполь был оставлен. Общение с отцом для маленького Феликса, к сожалению, оказалось недолгим. Когда ему было всего 5 лет, Давид Кривин утонул во время купания в море. Однако оставшаяся без кормильца семья не оказалась брошенной. Мать, работавшая в системе НКВД, получала вполне приличный заработок, чтобы самой воспитывать двоих детей.

<>Нелегко мне, друзья, нелегко
На вершине двадцатого века:
У меня ни когтей, ни клыков…
Остаётся мне быть человеком.

К сожалению, все планы на жизнь поломала начавшаяся в 1941 году Великая Отечественная война. Кривины тогда находились в приграничном Измаиле, но ввиду опасности одними из первых были эвакуированы. Здесь, правда, не обошлось без неприятного эксцесса. В дороге их высадили из машины, и к месту назначения, городу Ташкент, они добирались уже своим ходом и с большими трудностями. Понятно, что жизнь в эвакуации была не сахар, и чтобы как-то помочь семье Феликс пошел работать на завод.

Однако не только этим интересен период жизни в далеком южном Ташкенте. Здесь в первый раз задокументирован случай его поэтического творчества. Случилось это в 6 классе, когда ребятам задали написать на уроке изложение на тему картины Перова «Рыболов». Мальчик ухитрился в продолжение урока создать целый поэтический опус по теме картины и сдать его на проверку учительнице. Столь необычно написанное изложение повергло педагога в шок.

Тем не менее, получить полноценное образование в эвакуации Кривин так и не смог. Обучение он продолжил, уже возвратившись в Измаил из Ташкента в 1945 году, поступив в вечернюю школу рабочей молодежи. Поначалу юноша зарабатывал на жизнь, работая в порту сначала учеником моториста самоходной баржи, потом мотористом. Литературу же он считал своим призванием и вскоре ушел из порта, устроившись ночным корректором в местную газету «Придунайская правда». На ее страницах были напечатаны первые стихи Феликса. Попутно он устроился в Измаильский областной радиокомитет, став там радиожурналистом.

Нет у нас ни покоя, ни сна:
Всё боимся, боимся чего-то.
То боимся, что будет война,
То боимся, что снимут с работы.

То боимся, что скажет сосед,
То дрожим, от ревизии кроясь…
Трудно жить не за страх, а за совесть:
Страха много, а совести нет.

Но жизнь в глубоко провинциальном Измаиле, пусть и являющимся портовым городом, не прельщала молодого человека. После получения аттестата зрелости, Феликс отправился в Москву, желая поступить в Литературный институт имени А. М. Горького. Однако сделать это не удалось, и Кривин направил свои стопы в Киев, где стал учиться в педагогическом институте на факультет ефилологии, который окончил в 1951 году. Во время учебы он познакомился со своей будущей женой, киевлянкой Наташей, с которой впоследствии прожил всю жизнь.

Последипломную практику молодые люди проходили в Мариуполе, где проработали на учительских должностях положенные три года. Однако в 1954 Кривины уехали оттуда вновь в Киев, где прожили примерно год. Столь короткий срок жизни в столице Украины объяснялся просто. Наталья, украинка по национальности, получила работу быстро, а вот еврею Феликсу везде отказывали. Время, к сожалению, в стране было такое: к евреям после «дела врачей» и борьбы с космополитами относились с подозрением, и от греха подальше старались их к работе не привлекать.

К счастью, нашелся человек, который посоветовал Кривину обратить внимание на Закарпатскую область, только недавно включенную в состав УССР. Еще недавно Закарпатье было частью Австро-Венгрии, и к евреям там относились вполне лояльно. В 1955 году Кривины переехали в Ужгород, где Феликс Давидович сразу же получил должность редактора Закарпатского областного издательства. Теперь уже ничто не мешало ему заниматься творчеством. Начал он с басен, но очень скоро почувствовал, что ему тесно в их рамках. Тогда из-под его пера начали выходить стихи и сказки, причем, стиль их был совершенно нестандартным.

Миниатюры Кривина были замечены в Москве, и такие журналы как «Смена», «Огонек» и «Крокодил» начали регулярно публиковать их на своих страницах. К началу 1960-х годов он стал уже известным литератором, с которым дружили набиравшие известность Григорий Горин и Никита Богословский, а также мэтр советского стихотворчества Самуил Яковлевич Маршак. К 1961 у Кривина накопилось столько миниатюр, что они вышли отдельной книгой «Вокруг капусты». Следующий год стал для молодого литератора поистине победным. Мало того, что его приняли в Союз писателей УССР, так еще сразу в двух издательствах выпустили его книги: в Москве «В стране вещей», а в Ужгороде «Карманная школа».

Что интересно, цикл книг «Карманной школы» впоследствии был продолжен новыми темами, и выпускался на протяжении последующих двух десятков лет. Но не только образовательная и юмористическая тематика занимали Кривина. В 1963 году он создал социальную повесть «Птичий город». Но написанное в ней настолько дисгармонировало с тогдашней действительностью, что ее впервые опубликовали только в период перестройки, в 1989 году. Отдельной же книгой повесть вышла и того позже – в 2000, и то уже под измененным названием «Пеший город».

К концу существования СССР Кривин был уже маститым писателем, ставшим завсегдатаем колонки «Литературной газеты» «Клуб «12 стульев», удостоившимся от этого же издания премии «Золотой телёнок» и премии УССР имени В. Г. Короленко. Однако распад СССР на отдельные республики внес коррективы в тематику творческой деятельности Феликса Давидовича. Теперь его начали интересовать вопросы национальностей, фантастика и история.

Только вот в новопровозглашенном государстве Украина люди типа Феликса Кривина оказались не особо нужны. Мало того, ему начали припоминать еврейское происхождение, и в итоге, чтобы не искушать судьбу, писателю пришлось переехать в Израиль, где он поселился в Беер-Шеве. На новой Родине он продолжал писать, однако от гастрольных поездок с чтениями для публики своих интермедий, отказывался. Кстати, в свое время Кривин мог легко стать москвичом и покинуть провинциальный Ужгород. Ему неоднократно предлагали переехать в столицу. Однажды это сделал сам режиссер-сказочник Роу, но каждый раз Феликс Давидович отказывался.

Так и прожил Феликс Кривин в Беер-Шеве в незаметности до конца своих дней. За это время увидело свет несколько новых его произведений, а всего было издано два с половиной десятка его книг. Бывшие жители СССР, еще не забывшие времена своей молодости, с удовольствием вспоминают публикации его коротких, но емких произведений в «Крокодиле» и «Литературной Газете», что еще раз доказывает гениальность их автора. Ведь по его творениям целые поколения читателей учились жизни.