Алина Ребель изучила главные претензии к израильским детским садам и образованию в целом и, кажется, раскрыла секрет настоящего еврейского счастья.
Когда я еще только начинала работать журналистом (вернее, когда я мечтала работать журналистом, а работала описывателем происходящего вокруг), главным источником информационных поводов были, конечно, новостные агентства. Мы сидели и высматривали там новости, а потом нервно звонили спикерам или бежали на место событий. Сейчас я уже скорее не журналист и даже не всегда описыватель происходящего вокруг. Чаще всего инфоповодом для моих текстов становятся дискуссии в соцсетях. С одной стороны, они дают возможность увидеть мгновенную реакцию на происходящее. С другой, отражают в целом настроения в обществе или в сообществе. Есть такие общие темы, которые всплывают вдруг, но выливаются в яростные дискуссии.
Вот, к примеру, прочла я тут в одном женском сообществе пост-вопрос: «А что бы вы хотели изменить в Израиле?» И, конечно, отправилась читать ответы. Сообщество женское — специально подчеркиваю — поэтому самым частым комментарием было: «Систему детских садов и образование в целом». Честно сказать, не знаю.
Да, в Израиле по первости мамы впадают в ступор: «В садах дети сидят на холодной плитке! Вся группа в соплях, а они не объявляют карантин! Воспитательницы всех детей называют: «Мотек» («Сладкий» — пер. с иврита)!» И вот тут, пожалуй, моя чаша весов склоняется к израильской системе образования детей дошкольного периода. Ну просто потому, что никакие развивающие занятия и строгая дисциплина с карантинами не заменят этого «Мотек!». В «мотеке» этом заключается, по-моему, самая главная причина того, чему завидуем все мы — выращенные в советской воспитательной системе. Дети здесь уверены в том, что их любят. Нет, даже не так. Они уверены, что в них влюблены все встречные взрослые, а также коты, собаки и разнообразные птицы, сидящие на пальмах. Поэтому они не кусают нервно губы во время экзаменов и собеседований, смотрят открыто в глаза, расслаблены и спокойны.
«Ужас! В школах никакой дисциплины!» — такой распространенный миф, который бродит уже не первый десяток лет по «русской улице». «Мне даже рассказывали, что ребенок может обругать учителя и ему ничего не будет!» — говорит мне с расширенными от ужаса глазами два месяца назад репатриировавшаяся в Израиль случайная знакомая. Я бывала в израильских школах дважды. Первый раз мы с ульпаном ездили в одну из хайфских школ шефствовать над школьниками. Вернее, шефствовали-то они. Потому что мы со своим ивритом уровня недоалеф, вывезенными из стран исхода комплексами и общей растерянностью после репатриации выглядели рядом с ребятней потерявшимися младенцами. Второй раз я читала лекции о журналистике уже старшеклассникам. И да — никакой дисциплины. Они осмеливались… со мной спорить. Причем, чтобы начать спорить, они не тянули руки, а сразу с места говорили то, что считали нужным. Немного вальяжно развалившись на стульях, но зыркая с любопытством: «А что она ответит?». Они провоцировали, я парировала. Выходила после занятий в эйфории, многое успевала прояснить и переформулировать и для себя, отвечая на их острые вопросы.
Еще одна претензия: «Никакой культуры! Детей не учат себя вести! Садятся на пол на автобусных остановках! Кладут ноги на кресла в автобусе!» Давайте начнем с того, что по этому критерию Россия и все постсоветское пространство и правда самые культурные страны мира. Потому что и в Америке, и во всех европейских странах, где я бывала, ведут себя ровно так же. Но тут, мне кажется, опять таки не про культуру, а про климатические особенности во всех смыслах этого слова. Во-первых, в Израиле и вообще везде, где я бывала, в основном гораздо теплее и нет полугодовой зимы, когда под ногами смесь из снега, соли, грязи и собачьих какашек. Во-вторых, это опять же про эмоциональный климат. Если ты устал — ты садишься. И это не вызывает никаких дополнительных эмоциональных реакций ни у тебя, ни у окружающих.
Когда я впервые поехала за границу — на учебу в Великобританию — я пережила настоящую внутреннюю борьбу с самопорицанием и самоотрицанием. На знаменитой станции Паддингтон в Лондоне не было скамеек. Солидные клерки и хипстеры в рваных джинсах сидели на полу, потягивая кофе или какие другие напитки. Я была уже двое суток в пути, учитывая все поезда и перелеты, но чтобы присоединиться к местным, плюхнуться прямо на пол и передохнуть, мне пришлось провести с собой серьезную психологическую беседу. В ней голос разума и усталости говорил: «Просто сядь, твой автобус только через три часа, ты не можешь стоять все эти три часа!» А голос воспитания вопил: «Не смей! Посмотри, какая грязь! И пол холодный! Простудишь придатки!»
Кстати, у меня есть подозрение, что эту болезнь — воспаление придатков — придумали те же советские врачи, которые изобрели остеохандроз. Диагноз, который лучше не озвучивать в присутствии приличного доктора, чтобы не услышать, как он ругается неприличными словами прежде чем объяснить, что бывают самые разные болезни спины, их нужно выявлять и лечить по-разному. А остеохандроз это ничего не значащее слово. В конце концов мы с придатками, конечно, все-таки сели на ужасный грязный и холодный пол лондонской станции и отлично поболтали с сидевшим рядом профессором истории, который ехал в Оксфорд читать лекции.
И, наконец, главная претензия — уровень образования, который русскоязычные израильтяне привыкли сравнивать с образованием в странах исхода с неизменной тоской. Там, мол, мы заканчивали школу всесторонне развитыми, а здесь они в седьмом классе решают примеры, которые любой третьеклашка в России щелкает, не задумываясь. С одной стороны, сложно спорить. Израильская система образования во многом копирует американскую. А американская, как известно, по сравнению с российской, гораздо гуманнее относится к учащимся. С другой, к кому бы я ни обратилась в Израиле на английском (разных возрастов и полов), мне все отвечают в большей или меньшей степени свободно. А в Москве я не раз и не два спасала иностранцев, которые в ужасе метались по метро или заснеженным улицам, пытаясь спросить дорогу, и не могли найти ни одного человека, который бы хоть немного понимал английский.
Говорят, приезжающие сегодня взрослые репатрианты даже сдавать тест по психометрии отказываются не потому, что там сложная математика, например (для меня, кстати, любая математика сложная), а потому, что там есть тест по английскому языку. И они с ним справиться просто не в состоянии.
Конечно, израильская система образования и воспитания детей имеет свои недостатки, так же как и достоинства. Но главное преимущество местного выращивания детей, наверное, все-таки отражает статистика индекса счастья, которую публикуют каждый год. И если верить которой, Израиль здесь на одном из первых мест.