Перельман Борис Мойсеевич, рабай небольшой синагоги в Беэр- Шеве, спешил. Сегодня в субботу он был приглашен на 3 часа к депутату кнессета на обед - тот хотел обсудить Бат-Мицву дочери.

Ребе не очень-то хотел идти. Жена депутата была плохая повариха, но дружила с его женой, и Борис Мойсеевич, чтобы не получить внеочередной скандал решил не отказывать.

Русскоязычная синагога, в которой проходили службы рабая, была недавно построена. Это было просторное помещение с уютным залом, разделённым для мужчин и женщин, современными туалетами, кондиционером, и большой кухней с двумя кошерными холодильниками.

Сегодняшняя суббота ничем не отличалась от остальных. Молитва прошла нормально.

Все пообедали, разошлись, и ребе, заканчивая свои дела, тоже собирался покинуть помещение, как увидел двух своих прихожан, молча сидевших в мужской половине зала. Это были его хорошо знакомые Сёма Кац и Дима Петренко. Почти одногодки, где то за 40, они приехали довольно давно и ходили к Борису Мойсеевичу ещё в старое помещение.

— Вы что-то хотели? — обращаясь к Кацу, спросил ребе.

— Нет, — округлив глаза, произнёс Сёма.

— А ты? — смотрел он на Диму.

— Я хочу то же, что и Сёма.

Борис Мойсеевич понял, что это надолго и вернулся на место.

— Говорите, что случилось?

— Ребе у меня диалема или просто вопрос, — начал Сёма.

— Ну?

— Дима недавно на сейле-распродаже купил большой, красивый, вишнёвый чемодан совсем недорого. И я вот думаю покупать мне тоже или подождать следующего сейла, этот заканчивается через три дня.

— Ты куда-то едешь или купил так, для красоты? — ребе посмотрел на Диму.

— Собираюсь.

— А ты? Борис Мойсеевич махнул головой в сторону Семы.

— Думаю.

— И шо Вы думаете того, что я не знаю? Может уже пора начать волноваться?

— Ребе, не делайте мне нервы, я и так дёргаюсь как тов. Паркинсон на приёме у Берии, Вы всё знаете лучше меня. Посмотрите что происходит: с одной стороны мусульманские братья и сёстры, с другой сирийская война. Это они сейчас бьются между собой, но могут одуматься и пойти на нас. В Иране строят атомную бомбу, в Ираке просто так палят нефть, которой у нас нет, а о том, шо делает ИГИЛ, я даже говорить не хочу, это же дискриминация, это “полный абзац” с риском для Израиля, а мне хочется посмотреть ещё несколько серий из этого кино за жизнь.

Ребе усмехнулся.

— Ты начал говорить литературным языком, неужели начал читать Гоголя?

— Я не знаю за Гоголя, но большой чемодан по сейлу сможет мне помочь.

— Сёма, ты еврей?

— Вы сомневаетесь, может показать документ?

— Показывать ЕГО будешь своим новым жёнам, если помнишь именно я обрезал фотографию на этом паспорте. Я в смысле, что ты мыслишь не как еврей, ты таки философ - начал за чемодан, а кончил Индийским кино.

Какие чемоданы, какой отъезд? В настоящее время Израиль самая безопасная страна. К нам едут жить со всего мира. А если ты хочешь хороший чемодан, так иди в секонд хенд и они таки дадут тебе бесплатно. Французы привезли их столько, что не знают, куда девать.

Сейчас возвращаются евреи даже из стран, в которых их никогда не было, - Китая, Индии и Берега Слоновой Кости.

Ты посмотри, сколько стоит у нас жильё. Оно дороже, чем в Сан-Франциско, Токио, и Москве. Думаешь, что если было бы так плохо, евреи покупали бы за такие деньги?

— А если начнут стрелять, и снова будут падать бомбы? — спросил Дима.

— Они будут лететь дальше. Ты же знаешь, снаряды не попадают в одну воронку два раза, а в Израиле просто нет свободных мест.

— И шо, больше нет хороших стран как Израиль? — не унимался Сёма.

— Есть одна - Исландия. Она тоже маленькая, и там хорошо играют в футбол, но ты туда не поедешь, там холодно.

— А при чём здесь футбол?

— Если они так хорошо защищают свои ворота, можешь представить, как будут защищать свою страну…

— А Америка?

— Кто там президент?

— Абама.

— Полностью.

— Не знаю.

— Барак Хусейн Обама

— Ну?

— Шо ну? Тебе мало Хусейнов у нас?

— Понял, а Канада?

— Ты мне будешь перечислять все страны, я устал, и меня дома ждёт Броня.

— Хорошо, последний вопрос, что по этому поводу говорит Тора?

— Тора говорит, что евреи могут начать волноваться на счёт арабов тогда, когда их будет столько, сколько евреев.

— Но это невозможно, воскликнул Кац, их больше на сотни миллионов, этого никогда не будет..

— О… Теперь я вижу, что ты рассуждаешь как агрейсе менч. Давай на всякий случай сделаем тебе ещё раз обрезание, закончи ешиву, и я возьму тебя к себе на работу, будешь доставать и прятать Тору.

— Ребе, вы мне делаете комплимент. Там уже давно всё стёрлось, но мне приятно Ваше предложение.

Борис Мойсеевич улыбнулся, помолчав вдруг стал серьёзным.

— В Лос-Анджелесе у меня были знакомые - молодая пара чуть моложе вас. После землетрясения в 1994 году они решили не испытывать больше судьбу и уехать на своей машине на север в Портленд, штат Орегон.

Борис Мойсеевич сделал небольшую паузу.

— И шо? Туда они не доехали, погибли в автокатастрофе. Вообще это редкость на американских дорогах, но это таки случилось, а я их предупреждал, что ехать не надо.

Евреи будут существовать, пока будет Израиль, и поверьте мне, Израиль будет, пока будет этот Земной Шар, так что это кино Сёма ты посмотришь, и спроси своего Петренко, почему он всё время молчит и такой красный и потный.

— Ребе, он понимает по-русски, и всё время волнуется, успеет ли сдать чемодан обратно.
Ребята встали, чтобы уйти. На секунду обернувшись, Сёма вдруг спросил:

— Скажите, а у вашего знакомого жена была еврейка?

— А шо?

— Если нет, то я буду переживать только за него…

Борис Мойсеевич тяжело вздохнул - скандала с женой сегодня было не избежать, на обед к депутату они не попадут. Он поставил на стол три чистых стакана, достал из холодильника салат, колбасу, сыр и бутылку запотевшей русской холодной водки…

PS. Еврейская телеграмма: “Начинайте волноваться, подробности письмом.”

Los-Angeles. 2017