В эти дни самый главный вопрос, который весь мир задает израильтянам, - друзьям, родным и просто знакомым, - этот вопрос: «Как вы там?»

Алиса Нагроцкая в нескольких словах рассказала, что они испытывали в страшные дни, когда в Иерусалиме звучали сирены.

Вообще, в этот раз с сиренами намного спокойнее. Наверное, девочки выросли, все же почти 12 лет. Вот когда впервые раздалась сирена воздушной тревоги в Иерусалиме, года полтора назад, — тогда было непросто. Мы были дома втроем. И вообще никак не ожидали, что это может произойти. Бомбоубежища в доме вообще нет. Ему лет 50, специальные «защитные комнаты» тогда не строили. Что делать — непонятно. И Эля ужасно испугалась. Я тогда натащила подушек в коридор, посадила их между подушками, а дальше что — и не знаю. А Эле очень-очень страшно. Она вообще девочка чувствительная, но хозяйственная. И я придумала. Через некоторое время говорю: «Эля! Надо на случай воздушной тревоги собрать вещи. Только самое-самое необходимое». И Габику то же самое сказала. Элька тут же успокоилась и побежала в комнату шуршать. Габик тоже задумчиво поплыла собирать вещи.

Да и я задумалась. Нашла паспорта и два фотоальбома. Положила пудреницу. Вынула пудреницу, потому что альбомы тяжелые.

Когда я зашла в детскую, то увидела два больших чемодана, три большие сумки и два рюкзака, сваленные на середину комнаты. Эля деловито, изо всех сил, упихивала вещи в еще один рюкзак.
— Я же сказала — только самое-самое необходимое!
— Я знаю, мама. Это и есть все самое-самое необходимое.
— Но как мы будем выбегать со всем этим??? (Я себе представила, что с этим грузом я могу добежать только до коридора и прямо там упасть).
— Я тебе помогу. Но все это нам обязательно надо спасти.
Габик же спасла одну книжку, два кулька конфет, бутылку воды, много листков бумаги и карандаши, чтобы «писать всем письма из бомбоубежища и еще немножечко рисовать».

* * *

Следующая воздушная тревога застала нас в супермаркете. Там было прекрасно! Он все равно находился совсем внизу. А быть запертыми под землей среди огромного количества продуктов и напитков — это невероятно греет душу бывшего ленинградца.

Сегодня я спросила Эльку, чего она так испугалась тогда и что, в конце концов, было в чемоданах.
— Я очень боялась увидеть ракету. А в чемоданах была моя самая красивая одежда и самые любимые игрушки.

* * *

Зато в этот раз мы были подготовлены. Почему-то дети не испугались. Мы уже знали, что в коридоре сидеть бессмысленно. И поэтому организованно вышли на лестницу. На лестнице был полный сбор. Оказалось, что у нас три новые молодые пары. Девочки в основном очень славные, а их мальчики очень привлекательны внешне. Один красивый, но мерзкий. Принципиально не здоровался.

Во-первых, мы все перезнакомились. Во-вторых, сразу организовался один из юношей, который взял командование нашей пестрой стайкой на себя. Это очень успокоило всех присутствующих. На полторы минуты выскочила мадам Зильбершейн, наша бессменная глава домового комитета. В ней удивительно сочетаются цепкость и скромность, граничащая с пугливостью. Она многие годы железной хваткой выбивает из всех деньги на садик и уборку, но при этом тиха, быстра и незаметна. Она страшно стеснялась выйти к нам из квартиры, мы все ее долго уговаривали, и она даже вышла, обеими ногами на площадку, но мгновенно юркнула обратно. Вообще, наше пестрое, но в общем милое собрание напоминало персонажей книг про муми-троллей. Все доброжелательные, но каждый со странностями.

Там же была мама одной из новых жиличек. Причем говорили все тихо и вежливо, как и полагается в нашем районе.

— Простите, а кто-нибудь в курсе, есть ли в доме бомбоубежище?
— Нет. Я знаю точно, — я действительно живу в этом доме довольно давно.
— Ну хорошо, а куда же бежать моей девочке? В дом премьер-министра? Это полторы минуты бега! Так нельзя!
— Ну почему сразу дом премьер-министра. Вот вы видели дом напротив? Там точно есть огромный подвал. Мне кажется, там у них бассейн.
— Да что вы? А кто там живет?
— А это никому неизвестно. Весь район делает предположения. 12 лет назад, когда они переезжали сюда, на коробках было написано «Ландау»… Но кто это — никто не знает. Может быть, они нас впустят.
— Девочка моя, ну я просто не вижу другого выхода, кроме как закрывать тебя своим телом на весь период обстрела.
Судя по выражению лица девушкиного бойфренда, он был не в восторге от этой идеи.

Зато во второй раз мы встретились, как старые друзья. Правда, я была босиком, без лифчика, с заскочившей в гости подругой, но зато мы обе спасли по полбокала белого вина.

Подружке тоже очень понравились мои соседи. Но она сдержанно хвасталась своими. Во время первой воздушной тревоги она умудрилась подвернуть ногу. А живет она на четвертом этаже. Поэтому соседи теперь носят ее на руках сначала вниз, а потом уже наверх. Она обещала обязательно в следующий раз себе опять что-нибудь подвернуть, но выражала сомнения, что мои соседи смогут достойно ее донести. Ее соседи как-то бодрее и крепче. Хотя мои выигрышнее по экстерьеру.