Алексинас родился в 1914 г., служил в армии независимой Литвы, затем – в батальоне A.Импулявичюса. В годы советской оккупации был секретарем профсоюза.

– Алексинас: – Служить в 1941 году из запаса вызвал Кубилюнас. Я должен был явиться в комендатуру. Сказали, для поддержания внутреннего порядка. На полгода. Помочь немцам. Мы охраняли военнопленных, работавших на торфянике.

– Когда вас выслали из Литвы?

– Когда, не скажу, только знаю, что осенью, в конце сентября или в начале октября. Увезли в Минск. Не сказали, куда везут, только посадили в машины. Тогда в первый и последний раз я видел командующего батальоном майора Импулявичюса, он присутствовал на прощании.

– Сколько там пробыли?

– В мае снег сошел, тогда я убежал.

– Почему бежали?

– Не хотел воевать за немцев. Немец уже не был настоящим приятелем, мы для них были только орудием. Хотя они нами не командовали, только ездили с нами. Мы не понимали их языка, поэтому нами командовали наши офицеры. Гегявичюс – командующий отрядом, Плунге – командующий ротой. Из тех офицеров, которых я видел, только Гегявичюс хорошо знал немецкий, именно он всегда с немцами поддерживал контакты. Передавал нам приказы, которые отдавали. Мы жили в Минске, не в казармах, а отдельно небольшими группами, в комнатках.

– Так вас возили по всей Белоруссии?

– Возили.

– А евреев вы расстреливали в каких городах?

– Во всех. Ехало много машин, в большой город везли батальон. Нас возили в крытых немецких машинах. Никто нам не говорил, куда едем. Местная полиция ходила по квартирам и собирала евреев, сгоняла их на площадь. Затем распределяли по списку, немцы оставляли себе тех, кто был нужен – врача какого-нибудь, может инженера, остальных гнали в яму. Ямы уже были выкопаны за городом, на откосах.

– Сколько вы видели таких расстрелов?

– Я и сосчитать уже не могу. Около 10, наверное. Мы сами должны были гнать с площади к яме, а в конце расстреливали. Брали группу из этой массы людей и уничтожали.

– Эти люди были с вещами?

– Нет, на них была лишь одежда. Вещи из домов не давали брать. Их гнали строем, по 4 человека. В большом городе колонна была длинная. Часть солдат стояла на краю ямы, другая гнала к яме. Сгоняли в яму, заставляли лечь, и мы расстреливали их.

– Стреляли в лежачих?

– В лежачих. Один ряд проходит, тогда сверху залезает второй, на него следующий.

– Землей не засыпали?

– Нет. В конце засыпали хлорной известью. Кто их потом закапывал, не знаю. Мы расстреливали и уезжали. Нам выдавали только русские ружья и патроны. В их числе были разрывные пули и горящие пули. Бывало, загорается одежда, одних гонят, а одежда уже горит, такой удушливый запах горящего тела. Противно. Не могу вам объяснить, это надо видеть.

– Людей пригоняли, и они должны были ложиться на горящие трупы?

– Да. Ложились, и все. Шли, не сопротивляясь. Не было такого, чтобы остановились на краю ямы: не пойду... Раздевались, забирались и ложились.

– Куда надо было целиться?

– Обычно в грудь. Или в затылок. Но бывало разрывные быстро вскрывали голову при попадании в затылок.

– Сколько за время одной акции расстреливали?

– А черт их знает. Сколько пригоняли, столько расстреливали. Не закончив, не уезжали. Назад эту группу уже не везли. Никто не сообщал, сколько, пригоняют тысячу или две, или сто, или еще сколько-то. Идут как агнцы какие, никакого сопротивления.

– А дети?

– Несли детей маленьких, других за руку вели. Всех уничтожали.

– Если мать или отец держали ребенка на руках, так вместе с ним ложились в яму?

– Ложились, и ребенка рядом с собой, руку на него клали.

– Так вам надо было выбирать, в кого стрелять — в отца или ребенка?

– В таком случае сначала стреляешь в отца. Ребенок ведь ничего не чувствует. Сами подумайте: как чувствует себя отец, если рядом с ним ребенка застрелят? Не из автомата ведь стреляешь, одна пуля в отца, другая уже в ребенка.

– Когда вас посылали на расстрелы, какое настроение у вас было?

– Не спрашивайте. Становится человек таким автоматом. Делаешь, сам не знаешь, что. Жутко. Немцы стреляли редко, обычно фотографировали... – Когда вы расстреливали, думали ли, за что этих евреев расстреливают?

– Я больше никого не виню, только Бога, если он есть, почему позволяет убивать безвинных людей. И тогда я также думал.

Книга Ванагайте «Наши» — не для каждого. Это страшная книга. Она рассказывает об убийцах и убитых. О литовцах и евреях. О том, что происходило 75 лет назад с нашими на нашей, литовской, земле. Рассказывается о реальных фактах. В книге используются только литовские источники и материалы — архивы, свидетельства очевидцев.