Не каждый день нам встречаются люди, которые сделали для истории столько же, сколько этот бойкий старичок. Бенджамину (Берилу) Ференцу сегодня 97 лет и он чуть выше 150 см, но в свое время именно этот маленький человек был обвиняющим.
Последний обвинитель в Нюрнберге
Не каждый день нам встречаются люди, которые сделали для истории столько же, сколько этот бойкий старичок. Бенджамину (Берилу) Ференцу сегодня 97 лет и он чуть выше 150 см, но в свое время именно этот маленький человек был обвиняющим на слушаниях по самому громкому делу об убийствах в современной истории. Зал суда, на котором он выступал, находился в Нюрнберге, на скамье подсудимых сидели нацисты, которых обвиняли в хладнокровном убийстве более миллиона мужчин, женщин и детей. Ференц — последний из доживших до сегодняшнего дня обвинителей в деле против офицеров СС.
Интервью у него взял канал CBS.
Бен Ференц следит за своим здоровьем — ежедневно плавает и ходит в спортивный зал. Многие считают его самым солнечным человеком в мире, но он наверняка еще и один из самых крепких, как минимум в своей возрастной группе. Но чтобы он сегодня мог жить так, как ему хочется, Ференцу пришлось через многое пройти.
70 лет назад в Нюрнберге судили сначала высокопоставленных нацистов, а затем фигур помельче. Среди второго эшелона были 22 офицера СС, которые отвечали за убийство более миллиона людей. Но не в лагерях, а в провинциальных городках и селах по всей Восточной Европе. И эти 22 преступника избежали бы правосудия, если бы не Бен Ференц.
Лесли Стал: Вы так молодо выглядите на фото.
Бен Ференц: Я и был молодым. Мне было 27.
Лесли Стал: А раньше доводилось выступать от обвинения?
Бен Ференц: Никогда. Я до тех событий и в суде никогда не был.
Ференц, который родился в бедной семье в Румынии, иммигрировал в США с родителями еще ребенком. Вырос он в одном из районов Нью-Йорка. Семья была большой, его отец с горем пополам устроился охранником и еле всех тянул.
Бен Ференц: Когда я пошел в школу в 7 лет, то не говорил по-английски — мы дома говорили на идише, — и меня не взяли. Я был очень маленький, учить меня было некому. Немые фильмы, на которые нас иногда водил отец, всегда были с титрами, но когда я спрашивал у отца «Вазукас?»(на идише: «Что там написано?»), он тоже не мог прочитать.
Ференц был смышленым, со временем все-таки пошел в школу и стал стал первым в семье, кто поступил в колледж, а потом получил стипендию на обучение в Гарвардской юридической школе. Когда японцы напали на Пёрл-харбор, он, как и многие другие его сокурсники, захотел пойти в армию добровольцем. Он мечтал стать пилотом, но в ВВС его не приняли.
Бен Ференц: Они сказали: «У тебя не хватает роста, ты попросту не дотянешься до педалей». На флоте мне просто посоветовали: «Парень, оставь эту затею».
Он закончил Гарвард и снова пошел в военкомат. Его взяли, но не в войска, а в канцелярию — в составе артиллерийского батальона Бен оказался в Нормандии и принял участие в Арденнской операции. Ближе к концу войны его перевели в новую часть 3-й американской армии под командованием Джорджа Патона.
Так как у Ференца было юридическое образование, ему поручили заниматься фиксацией военных преступлений. Американские войска освобождали концентрационные лагеря, и работа Бена заключалась в том чтобы по горячим следам документировать события и собирать улики. Ференц признается что его до сих пор преследуют воспоминания о том, что он тогда увидел в лагерях. И он до сих пор помнит истории, которые рассказывали бывшие заключенные.
Бен Ференц: Один из заключенных умер, как раз когда мы входили в лагерь. Он хранил кусочек хлеба для сына под рукой, чтобы никто не смог увидеть и украсть этот сухарик. Кажется, что все эти истории просто не могут быть правдой. Но они не выдумка, они — самая настоящая правда.
Ференц вернулся домой и женился на девушке, с которой давно встречался. Он поклялся, что больше ноги его не будет в Германии. Но судьба распорядилась иначе. Генерал Тельфорд Тейлор, который занимался делами Нюрнбергского процесса, пригласил Бена руководить группой исследователей в Берлине. Один из членов этой группы обнаружил схрон с документами с грифом «Совершенно секретно» под развалинами здания, в котором располагалось министерство иностранных дел Германии
Бен Ференц: Он дал мне стопку с четырьмя папками. Это были ежедневные отчёты с Восточного фронта — там значилось, какие части СС в какой город вошли и сколько людей убили, по категориям: цыгане и евреи и другие.
Ференц наткнулся на отчеты, которые секретные части СС, Айнзацгруппы, отправляли в генштаб. Они должны были следовать за германской армии по мере ее продвижения по территории Советского Союза в 1941 году и убивать коммунистов, цыган и особенно евреев.
Бен Ференц: В этих частях было 3000 офицеров СС, которые должны были без сожаления убивать каждого еврея — мужчину, женщину или ребенка, — на своем пути. Следов они практически не оставляли. Есть только одна видеозапись работы Айнзацгруппы, и смотреть ее со спокойным сердцем просто невозможно.
Бен Ференц: Это была стандартная отлаженная операция: они окружали евреев, собирали их в группы, вешали на них мишени, пускали бежать и стреляли по ним.
Лесли Стал: Фактические евреи бежали навстречу своей смерти?
Бен Ференц: Да. И среди на той записи них был даже раввин. Они загнали их канаву и там расстреляли.
Эта видеозапись всплыла только несколько лет после тех страшных событий. Когда Ференц работал с архивами, у него на руках были только бумаги. И тогда он начал подсчитывать количество жертв.
Бен Ференц: Когда по моим подсчетам набралось уже больше миллиона убитых таким образом — а это больше людей, чем вы когда-либо встречали в своей жизни, — я взял часть этих документов, сел на самолет из Берлина в Нюрнберг и сказал Тейлору: «Генерал мы должны отнести это в суд».
Судебные разбирательства тогда уже шли, и крайне сложно было добавить новых обвинителей. Тейлор сказал Ференцу, что еще одно дело в суд просто не примет — некуда.
Бен Ференц: Тогда я сказал: «У меня есть доказательства массовых убийств на уровне, ранее невиданном. Давайте присоединим эти обвинения к делам, которые уже рассматриваются». Он ответил мне: «Ты можешь этим заняться?», и я сказал, что смогу.
Так 27-летний Бен Ференц стал главным обвинителем 22 Айнзацгруппы на 9-м судебном процессе в Нюрнберге.
Судья: Считаете ли вы себя виновным в том, в чем вас обвиняют?
Обвиняемый: Nicht schuldig.
Бен Ференц: Обычный ответ, nicht schuldig. Не виновен.
Судья: Виновен или нет?
Обвиняемый: Nicht schuldig.
Но Ференц знал, что они виновны, и мог это доказать. Не вызывая ни одного свидетеля, он представил суду «рабочие» отчеты самих обвиняемых, в которых было записано все, что они сделали.
Свидетельство №111: «За последние 10 недель мы ликвидировали около 55 тысяч евреев», Свидетельство №179 из Киева, 1941 год: «Евреям сказали явиться на перепись… пришло около 34 тысяч евреев, включая женщин и детей. После этого им было приказано сдать одежду и ценные предметы, затем всех их уничтожили — ликвидация заняла несколько дней». Свидетельство № 84 Айнзацгруппы D, март 1942 года: «Общее количество уничтоженных на сегодняшний день — 91 678». Командиром Айнзацгруппы D был главный обвиняемый Ференца Отто Олендорф. Он не отрицал убийства, но нагло заявлял, что они были самозащитой.
Бен Ференц: Он не стеснялся этого факта, он им гордился. Он исполнял приказы руководства.
Лесли Стал: Как вы удержались, чтоб его не ударить?
Бен Ференц: Был только один момент, когда я действительно чуть это не сделал. Когда один из обвиняемых сказал: «Что? Евреев расстреливали? Впервые слышу об этом от вас», у меня внутри все закипело. Если бы у меня был штык, я бы перескочил через ограждение и воткнул острие тому человеку прямо в ухо — да так, чтоб штык прошел через всю голову. Понимаете, о чем я? У меня были отчеты с указанием количества тех несчастных, беззащитных и невинных людей, которых он убил.
Лесли Стал: Вы смотрели в лицо обвиняемым?
Бен Ференц: Их лица были пустыми, все это время. Они выглядели так, будто стояли на остановке и ждали автобус.
Лесли Стал: А что вы чувствовали?
Бен Ференц: Во мне до сих пор все бурлит.
Всех 22 обвиняемых признали виновными, а четверых из них, включая Олендорфа, повесили.
Ференц говорит, что его цель с самого начала заключалась в том, чтобы соблюсти закон, чтобы в будущем такие преступления никто даже не подумал совершать.
Лесли Стал: Встречали ли вы военных преступников, которые, не случись война, были бы самыми обычными, законопослушными людьми?
Бен Ференц: Конечно. Эти люди никогда не стали бы убийцами, если бы не война. Эти люди цитировали Гете, любили Вагнера, они были вежливы.
Лесли Стал: Что превращает человека в дикого зверя?
Бен Ференц: Эти люди не дикие. Они умные, они патриоты.
Лесли Стал: Но тем не менее, они превращаются в зверей, когда совершают такие убийства.
Бен Ференц: Нет, в представлении такого человека он — патриот, который действует в интересах своей страны. Неужели вы думаете, что человек, который сбросил ядерную бомбу на Хиросиму, был варваром? Война делает убийц из достойных людей, за эти годы я это понял.
Вторую половину жизни Ференц потратил на то, чтобы предотвращать войны и военные преступления при помощи международного суда — такого, каким в свое время был Нюрнберг. Он отпраздновал личную победу, когда в 1998 году в Гааге учредили Международный уголовный суд. На первом деле, которое слушалось в этом суде, Ференц произнес заключительную обвинительную речь.
Ференц — легенда в мире международного права, и он до сих пор работает в этой сфере. Он никогда не устанет продвигать свои идеалы, и не жалеет даже собственные накопления для активной работы Инициативы по предотвращению геноцида, запущенной на базе Музее холокоста. Он говорит, что благодарен за жизнь, которую прожил в США, и теперь хочет вернуть долг.
Лесли Стал: Вы такой идеалист.
Бен Ференц: Я не думаю, что я идеалист. Я реалист. Я вижу улучшения, и они существенные. Посмотрите, какие плоды дала эмансипация женщин. Вы — женщина и сидите здесь. Посмотрите на политику относительно однополых браков. Раньше, если бы я сказал, что мужчина может стать женщиной, а женщина — мужчиной, что мужчина может жениться на мужчине, на меня бы посмотрели косо и покрутили бы пальцем у виска. Но сегодня это реальность. Мир меняется. И не нужно впадать в отчаяние только потому, что чего-то еще не произошло. Все однажды происходит в первый раз.