По тому же замыслу отдельная зала должна быть отведена портретам известных еврейских (и не только!) деятелей мира, и Почетным гражданам города. Он считал, что: «поскольку Тель-Авив является городом с возможностями большого еврейского района, с тенденцией стать центром современного еврейства в стране и диаспоре, мы почувствовали необходимость совершенствования его красоты и тех искусств, которые к нему относятся…».



По тем времена – идея не подъемная. Где взять деньги на приобретение картин великих художников?! В этом вопросе оставалось надеяться на «дарственные» картины и коллекции... А вот на создание портретов известных людей и «Почетных граждан Тель-Авива» можно было выделить средства из городского бюджета. В списке значились: лорд Эдмунд Алленби, маркиз Рединг (Руфус Даниэль Айзекс), поэты Хаим Нахман Бялик и Шауль Черниховский… Со временем появлялись новые имена: президент Чехословакии Томаш Гариг Масарик, музыкант Губерман, судья Луи Брэндайс, маэстро Артуро Тосканини, премьер-министр Франции Леон Блюм…

Очарованный идеей создания первого еврейского художественного музея Марк Шагал, которого первым привлекли к осуществлению данной задачи, прибыл в Палестину (1931) и выложил перед мэром «беспристрастный художественный план, где наметил залы: Израэльса, Либермана, Писсарро, Модильяни, Паскина — в качестве остова, базы, вокруг которой могла бы группироваться и разрастаться подлинная художественная молодежь…». И никаких «почетных граждан»: «Хотят портреты еврейских знаменитостей. Разве важно для музея, что это портрет Леона Блюма? Важно ведь, как и кем он сделан, а то, что он изображает именно Блюма, — на втором плане. Хотят завалить этот музей какими-то муляжами, гипсами, копиями. Кому это нужно? К чему весь этот заплесневевший хлам?». Кстати, Марк Шагал и еврейскую художественную школу в Иерусалиме в то время не жаловал: «Есть опасность: из этого музея выйдет второй «Бецалель».

Но Дизенгоф не был бы Дизенгофом, если бы не настоял на своем. И если великий Шагал витал в облаках, как его герои над Витебском, то Дизенгоф намертво врос в землю Тель-Авива. И его выбор художника, который создал бы портрет премьер-министра Франции Леона Блюма, пал на выпускницу иерусалимской художественной школы (академии) «Бецалель» Мусю Тульман (Moussia Toulman – так подписывала свои работы). Следует отметить, что почти в это же время «Портрет Блюма» рисовали, но в стиле «Черного квадрата»* в БМЭ (Большая советская энциклопедия), во Французской компартии, ее генеральный секретарь Морис Торез, и в СССР, член Союза писателей, поэт Константин Симонов. Правда, последний это совершил с опозданием на десятилетие, но его «Портрет Блюма (в стихах)» оказался дороже всех оцененным.

Новая жизнь - старые мечты

Муся Тульман, как и большинство евреев, – тогдашних жителей Палестины, была родом из Российской империи. Она родилась в Умани (Украина) в 1903 году. Жила в Евпатории, оттуда семья Тульман бежала в Константинополь, а потом – эмигрировала в Палестину в1922 году. В то время ей было 19 лет. (Ее родители Нахман и Геня Тульман, братья: Хаим и Авраам, Роберт и Яаков… В письмах она все время беспокоится о сестре Кларе.



По какой причине Муся сразу же после прибытия в Палестину переехала из портового городка Яффо на «дальний север» - в Метуллу, остается только гадать.

Возможно, потому, что этот островок земли облюбовали, в основном, репатрианты из России (поселение было основано «русскими» на деньги барона Ротшильда). Или потому, что была романтиком-сионистом. А через год Муся вышла замуж за Йосифа Гивона - такого же первопроходца. Но в 1923 году она переезжает в Иерусалим и поступает в художественная школу «Бецалель». (Еще в Евпатории - в «старой» жизни - она мечтала стать художником и даже получила кое-какие навыки. А в новой - хранила старые мечты!). А после окончания «Бецалеля» решает продолжить занятия в Париже.

«Черный квадрат» БСЭ (фрагмент №1)

«Блюм, Леон (1872-1950) – французский реакционный политический деятель, правый «социалист», предатель рабочего класса, ярый враг СССР. Блюм в конце 90-х гг. в 19 в. В карьеристских целях примкнул к социалистическому движению. Во время Первой мировой войны – социал-шовинист, одно время начальник кабинета министров общественных работ социал-империалиста М. Самба. В 1919 году впервые избран в палату депутатов. Клеветническими выступлениями стремился ослабить влияние Великой октябрьской социалистической революции на французское рабочее движение, пытался помешать созданию во Франции коммунистической партии. Предводительствуемые Блюмом мелкобуржуазные элементы создали в противовес образовавшейся компартии свою организацию под названием социалистическая партия. Руководимая им социалистическая партия поддерживала политику французских империалистов».

Не теряя надежды

24 июня 1933

Hotel du Park, Salies-de-Beam, Basses Pyrenees

Многоуважаемый господин Дизенгоф.

Уже много времени прошло с тех пор, как я Вам сообщила о том, что maître Blum назначил еще rendez-vous, и что мы начинаем наши сеансы работы. К сожалению, несмотря на все свои хорошие намерения, господин Blum в первый же день, который он сам назначил мне, не мог меня принять.

События в Германии в связи с преследованием там евреев, раскол в социалистической партии во Франции, председателем которой он здесь является, бурные заседания в Палате – все это совершенно лишило его возможности удовлетворить Ваше желание. У него просто нет ни малейшей возможности отдать даже час времени для позирования художнику, которого Вы ему рекомендовали.

Все же я не теряю надежды исполнить Вашу просьбу и со своей стороны хочу пойти всячески навстречу удовлетворению Вашего желания. – Как все французы. Leon Blum уезжает каждое лето в vakance. Я не знаю, куда именно он едет, но я готова отправиться в ту же местность и пробыть там неделю или две, время, которое мне понадобиться, чтобы сделать его портрет. Таким образом мы не отнимем его драгоценного времени в Париже, и я буду иметь двойное или даже тройное удовольствие: напишу портрет выдающегося человека нашего времени, преподнесу его тель-авивскому музею – и все это, чтобы выполнить обещание, которое я Вам дала, что для меня будет высшей наградой.

Если Вы одобряете мое предложение. Прошу Вас написать об этом д-ру Якобсону, чтобы он мог предупредить о моем намерении г-на Блюма с одной стороны и сообщить мне летний адрес г-на Блюма с другой стороны. Сейчас я нахожусь в Нижних Пиренеях, где отдыхаю и работаю в одно и тоже время. В Палестину, вероятно, поеду в будущем году.

Жду Вашего сообщения и прошу верить в мое глубокое уважение и преданность Вам.

Moussia Toulman

Мой новый адрес: 122, rue d’Assas.Paris 6. Телефон: Danton 26-14 - Остаюсь в Salies-de-Bearn до 15-го июля.

«У вас есть будущее!»

В 1929 – выпускница знаменитой академии, бакалавр Муся Тульман отправляется в знаменитую школу - École d'Art et Publicité в Париже. Изучала искусство и вступила в общество «Независимый салон». И здесь ее находит предложение Меира Дизенгофа о работе над портретом французского общественного деятеля Леона Блюма.

Почему Дизенгоф обратился именно к ней? Во – первых, Тульман зарекомендовала себя (в Палестине и во Франции), как классический портретист. Во-вторых, ее порекомендовал Дизенгофу, когда тот прибыл в Париж, самый модный в те годы французский критик, поэт и искусствовед Густав Кан. Кстати, Кан, при первом знакомстве с ее работами оценил их, вернее, самого художника: «У вас есть будущее!»

«Черный квадрат» БСЭ (фрагмент №2)

«С первых дней войны Блюм возглавил травлю коммунистов, требуя запрета коммунистической партии, разгрома коммунистической прессы, ареста и расправы с коммунистами-депутатами и другими активистами рабочего класса. Своей деятельностью Блюм подрывал изнутри силы Франции и способствовал ее позорной капитуляции перед гитлеровской Германией в июне 1940 года. В начале 1942 года привлекался сторонниками Гитлера – вишийскими правителями в качестве одного из обвиняемых по Риомскому процессу, затеянному с целью дезориентации народных масс. По прекращению процесса был увезен в Германию, где находился в комфортных условиях и даже написал антисоветскую и профашистскую книгу «В масштабах человечества»…

Брак в аду

Леон Блюм был осужден судом правительства Виши и выдан фашистам. Он находился вместе с братом Рене Блюмом в Бухенвальде. Леон – выжил, а брат – погиб. Вслед за Леоном, предварительно записавшись на прием к премьер-министру правительства Виши, - в Бухенвальд добровольно отправилась еврейка Жанна Левелье (урожд. Райхенбах). Но прежде, она добилась встречи с премьер-министром правительства Виши Пьером Лавалем и получила его согласие, на свою депортацию в лагерь. Дело в том, что она с детства была влюблена в Леона Блюма, который был вхож в их дом, и – узнав, что он в Бухенвальде и может погибнуть в любую минуту, она пожелала стать его женой и разделить с ним уготовленную участь. Премьер-министр Франции прекрасно понимая, что ждет молодую француженку, но просьбу удовлетворил, и еврейку Райхенбах отправили в Бухенвальд, где она подтвердила цель своего «визита», – (Так Жанна стала заключенной №… И впоследствии офицер СС оформил (невиданное в аду дело!) брак узников - Леона Блюма и Жанны Райхенбах). И выжил бывший премьер-министр Франции Леон Блюм не потому, что французские власти беспокоились о его вызволении, и не вследствие того, что заключенный «находился в комфортных условиях», а потому, что от смерти и безысходности (он был пожилым человеком, на 27 лет старше Жанны) спасла его самоотверженная Жанна Райхенбах.

Исчезнувшая выставка

В 1936 году Тульман посетила Израиль, встретилась с художниками, у которых (и с которыми) училась в «Бецалеле». Договорились о взаимном сотрудничестве и общих выставках. А вернувшись в Париж приняла участие в новой выставке – туда вошли старые и новые, сделанные во время поездки в Палестину, работы. Но вскоре началась война – и картины, как и вся выставка, куда-то пропали, а искать их времени не было – надо было остаться в живых. И добрые друзья-французы выправили ей документы, но даже с ними пришлось прятаться, прятаться и снова прятаться…

Неуловимый

(Письмо написано на бумаге с вензелем «M.N». - Я.Т.)
122, rue d’Assas. Paris 6.

15 октября 1933

Дорогой и милый господин Дизенгоф.

Я получила восторженное письмо сестры о Вас, и о приеме, который Вы ей оказали.

Мне это говорит о том, что Вами постигнуто истинное назначение общественного деятеля, чье дело заключается не только в том, чтобы строить дома и воздвигать города, но и привлекать к себе человеческие души, зажигать их и вдохновлять.

Я, право, не ожидала что Вы такой чародей, и что моя бедная, честная и хорошая сестрица уйдет от Вас полная надежд на новое будущее и готовая слепо делать все то, что Вы ей прикажете.
Мне, правда, трудно было согласиться с ее будущей ролью продавщицы в магазине, она, которая в юности выказывала незаурядные музыкальные и лингвистические способности, но, как видно, жизнь над ней проделала операцию, которую Вы, опытный знаток людей, оценили по-своему и, может быть, по-должному.

Я пишу Вам это письмо, чтобы благодарить Вас от всей души, что вы приняли мою просьбу к сердцу.

Если в Вашей жизни мудрого человека играли роль и не материалистические ценности, то глубокое чувство, которое Вы зажгли в сердцах двух сестер, должно Вам дать много удовлетворения.

Теперь о нашем маленьком деле. M-r Blum оказался неуловим. Вторую часть своего летнего отдыха он посвятил vouage en avto. Нужно отметить, что никогда еще за всю свою политическую карьеру Mr. Blum не переживал более сложного времени, чем сейчас. Социалистическая французская партия, как Вам должно быть известно из газет, раскололась на две части, одну из которых, более левую. Возглавил наш L.Blum.

Ему, возможно, сейчас и не до нас, но я ни на минуту не теряю уверенности и надежды, что портрет его рано или поздно сделаю, тем более, что в первую нашу встречу он был восхищен этой идеей (сам предложил мне придти ко мне попозировать) и назначил мне сейчас же второе свидание. Обстоятельства (события в Германии) этому свиданию помешали, но ведь не могут обстоятельства быть всегда против нас!

Я хотела бы воспользоваться выраженным им желанием попозировать у меня (я же предложила ему работать у него, думая таким образом избавить его от передвижений и лишней потери времени), но мне желательно было бы, чтобы доктор Якобсон снова ему об этом напомнил. И, если нужно, лично бы его ко мне привел. У меня сейчас прекрасное ателье.

Если Вы еще не устали от всей этой переписки и все еще полны желания помочь мне в этом деле, где настойчивость должна победить, напишите мне, пожалуйста, снова письмо для д-ра Якобсона, чтобы он не отказался мне помочь добиться второй встречи с Mr. Blum’ом, предпочтительно у меня. Тогда, надеюсь, все будет сделано. Предупреждаю Вас, что месяца через два я уезжаю для работы на Юг Франции, таким образом лучше будет поспешить.

Простите меня за все хлопоты и беспокойства. Искренне преданная и глубоко уважающая Вас
Муся Тульман.

«Черный квадрат» БСЭ (фрагмент №3)

«В мае 1946 года, в качестве представителя французского правительства, подписал в Вашингтоне кабальное соглашение с США, положившее начало политическому и экономическому подчинению Франции американскому империализму. Как прямой агент американского империализма Блюм содействовал в мае 1947 года удалению коммунистов из состава французского правительства, совместно с Жуо произвел раскол Всеобщей конфедерации труда. Блюм являлся одним из руководителей созданной в конце 1947 года международной организации правых социалистов – Комитета международных конференций социалистических партий. Блюм – злейший враг Советского Союза, враг дела мира, демократии и социализма. Ненависть и презрение всех трудящихся масс к Блюму были с исключительной силой выражены вождем французского народа М.Торезом в его статье «Блюм как он есть»: «История международного рабочего движения изобилует образами доблестных революционных бойцов, отважных и стойких борцов за великое дело социализма. Но она знает также имена изменников, презираемых всеми трудящимися. Мильераны, пилсудские, носке, троцкие были выброшены из рабочего движения. В Блюме же сочетаются отвращение мильерана к социализму, жестокость Пилсудского, трусость, соединяющаяся с кровожадностью Носке и звериной ненавистью Троцкого к Советскому Союзу.

Рабочий класс не может не пригвоздить к позорному столбу это чудовище с моральной и политической точки зрения. Он не может не осудить, не оттолкнуть от себя с ужасом и отвращением Блюма-буржуа. Блюма – организатора «невмешательства» и «паузы». Блюма – убийцу рабочих Клиши. Блюма – сыщика. Блюма-войну. Без этого невозможна победоносная борьба за мир, за социализм».

Полотно, рама и мольберт

143 Bd St. Germain, Paris. Le 22 yanvier 1935

Дорогой господин Дизенгоф.

До нас доходят слухи о вашем нездоровье, но трудно тому, кто вас знает и видел Вас хотя бы один раз, поверить, что эти слухи правдоподобны. Такой жизнерадостный и бодрый, Вы не можете болеть. Имя Дизенгоф сливается в одно с именем Тель-Авив, как символ вечной кипучей деятельности и жизни, бьющей ключом.

Вы не можете и не должны нас пугать, дорогой господин Дизенгоф, и я верю, что это письмо застанет Вас оправившимся от Ваших недомоганий и в состоянии продолжать Вашу ценную для еврейства работу.

К моей величайшей досаде я была в Палестине как раз в тот момент, когда вы уехали в Европу. Я не забываю о моем долге перед вами, но Вы должны принять во внимание теперь обостренное положение между партиями во Франции и, что Леон Блюм играет не последнюю роль во всем этом положении и его связанную с этим перегруженность. Все же до сих пор полотно, рама и мольберт находятся еще у него, и я выжидаю удобный момент, чтобы напомнить ему о себе.

Нет ли у Вас пока других для меня поручений? Я всегда буду счастлива сделать Вам приятное. В надежде услышать о Вашем выздоровлении, остаюсь преданная Вам и глубоко уважающая Вас Муся Тульман.

Строки, ценой в Сталинскую премию

«Портрет Леона Блюма (в стихах)» создал поэт Константин Симонов. В сборнике «Друзья и враги», 1948, он поместил стихотворение «История одной ошибки», героем которого был французский премьер-министр Леон Блюм. Симонов писал, что Блюма не расстреляли, а он – по мнению поэта - отсиделся в Майданеке, и, даже, «если дали в тюрьмах поскитаться - то только так – для репутации». И все это был хитроумный план Гитлера, чтобы «после победы поставить Блюма во главе профашистской Франции». И так далее. (Как созвучно это «черному квадрату» БСЭ: «находился в комфортных условиях» - и выкрикам черни, что «евреи отсиживались в Алма-Ате»).

Стихотворение «История одной ошибки» перепечатывалось в сборниках К. Симонова: «Стихи и поэмы»,1952 и «Том 1. Стихи и поэмы» 1952… И различных поэтических брошюрах Министерства обороны. И, как венец этому портрету в стихах, 10 апреля 1949 года в газете «Правда» было опубликовано Постановление Совета Министров СССР «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся работы в области литературы и искусства за 1948 год» - среди лауреатов поэт Константин Симонова за сборник «Друзья и враги».

Память важнее портрета

Художник Муся Тульман, по-видимому, так и не дождалась Леона Блюма. И желание Меира Дизенгофа, высказанное выпускнице «Бецалеля», написать портрет французского премьер-министра, общественного деятеля, еврея, который смог подняться на вершину политической жизни Франции, и поддержал решение ООН о создании Государства Израиль, хотя всю жизнь считал своей страной только Францию, - так и не было реализовано.



Но, хотя в первом еврейском Художественном музее нет портрета Леона Блюма, осталась добрая память об этом человеке: «Блюм, Леон (1872-1950) – французский государственный деятель. – сообщает Малая Еврейская энциклопедия, - Первый еврей и первый социалист, ставший премьер-министром Франции. Начал активную деятельность под влиянием дела Дрейфуса. Леон Блюм в 1902 году вступил в Социалистическую партию. В 1919 был первый раз избран членом палаты депутатов. В 1920, когда в партии произошел раскол и коммунистическое крыло оказалось в большинстве, Блюм с большим успехом участвовал в деле воссоздания Социалистической партии и стал одним из основателей современной Французской социалистической партии…»

«Бонжур, мсье Блюм!»

Когда Дизенгоф приехал в Париж, он предупредил Тульман, что уже переговорил с Блюмом на эту тему. А дальше состоялась встреча художницы и политического деятеля. И началась она с обычного «Бонжур, мсье Блюм!» Вот как описывает ее Муся Тульман в своей «Автобиографии»: «Великий человек принял меня в халате, из-под которого были заметны пижамные штаны и тапочки. Он взял письмо г-на Дизенгофа и начал его просматривать. Я видела, как его лицо озарилось улыбкой. Просьба мэра Тель-Авива выставить его портрет в первом Художественном музее на Земле Израиля, вероятно, сняла напряженность с этой встречи (...). В то время я была буржуа в душе, и не винила Леона Блюма за то, что он принял женщину в таком наряде, даже, если она – эта женщина - всего лишь художник…»

После смерти Тульман осталось несколько десятков картин, автопортреты, портреты художников, писателей и поэтов, а также натюрморты и пейзажи. Многое пропало до и во время войны. Назовем некоторые работы кисти Муси Тульман: «Портрет Густава Кана», 1936 год, «Сидящая женщина», Париж, 1959 год, «Портрет мужчины в голубой рубашке» 1965 год, «Натюрморт с вазой и фруктами» (?), «Женщина в шали», 1955 год, Автопортрет, 1932 год. Портрет Меира Дизенгофа, 1936, «Портрет Жан-Мишеля Атлана» (?), Портрет «Чарльз Рапопорт в тапочках» - (?), «Портрет отца» (1936 ?)…

Художница Муси Тульман ушла в мир иной 18 декабря 1997 года, во Франции, но место погребения – Тель-Авив. Последняя большая выставка работ Муси Тульман в Израиле прошла в Музее Эйн Харод (2003). Помнят ее и в иерусалимской Академии «Бецалель» - там существует Премия Муси Тульман.

*«Черный супрематический квадрат» (1915) Казимира Малевича был создан им поверх другой картины.