Элиас Эвери Леви родился в 1872 году в Калварии, в Литве – тогда она была частью Российской империи. Его отец, зажиточный торговец, вскоре смог перевезти всю семью в Нью-Йорк и отдать мальчика на учебу в колледж. Дело в науке у юного Элиаса пошло: отец заметил, что сын корпит над книгами с явным удовольствием, и оплатил его учебу в Корнелле. Этот университет позже вошел в знаменитую «Лигу плюща», но уже тогда отличался хорошим качеством образования. В 1883 году здесь запустили одну из первых в США динамо-машин – генератор тока, который обеспечил весь кампус модным и редким тогда электричеством.

Впрочем, хитрости физики не интересовали юного Леви. Гораздо больше его занимали древние рукописи. В 1902 году выпускника-книжника заметил филантроп Джеймс Лоэб, который предложил ему переехать в Германию. «Вам нужны древние рукописи? Они все там, в Европе. Если хотите закопаться в них с головой, вам следует отправиться туда», – по легенде, сказал Лоэб. Так Элиас Леви оказался в Мюнхене, где получил доступ к старейшим архивам и библиотекам. Уже в 1907 году он получил докторскую степень.

Специализацией Леви была палеография – наука, которая изучает историю письма и занимается в числе прочего расшифровкой сокращений и графики древних манускриптов. Страстью Элиаса была латинская письменность, а конкретно – раннехристианские рукописи из собрания монастыря Монте-Кассино. Эту обитель в VI веке основал святой Бенедикт Нурсийский, и именно здесь родился старейший католический монашеский орден – орден бенедиктинцев. Изучению документов из библиотеки монастыря Элиас Эвери Леви посвятит всю свою жизнь.

В 1913 году Леви получил должность лектора в Оксфорде, а в 1936 году уехал преподавать в американский университет в Принстон. Здесь он свел близкое знакомство с Альбертом Эйнштейном. Cам Леви в двух оставшихся после него автобиографических очерках упоминает о дружбе скупо: «был знаком», «встречались за чаем», «беседовали». Примерно в то же время Элиас познакомился с Джейкобом Эпстайном – скульптором-модернистом, создателем памятника на могиле Оскара Уайлда. Эпстайн захотел сделать бюст ученого, Леви согласился. Благодаря этой небольшой скульптуре, которая сегодня хранится в музее Метрополитен в Нью-Йорке, можно составить впечатление о внешности «еврейского прадедушки» Бориса Джонсона. Усатый, с круглыми очками, начинающий лысеть Леви выглядел как типичный ученый-архивист, который большую часть своего времени разглядывает папирусы через лупу.

С 1911 года Элиас Леви был женат. Интересно, что супругой благообразного ученого стала одна из самых эмансипированных на тот момент женщин Америки. Речь идет об Элен Трейси Леви-Портер, писательнице и переводчице на английский Томаса Манна. Элен переезжала с мужем с места на место и стала матерью троих его детей. Одна из дочерей – как раз бабушка Бориса Джонсона. Но при этом она не отказалась от девичьей фамилии, провозглашала радикальные для того времени феминистские взгляды и участвовала в «мужских» салонах наравне с мужем – пока другие женщины сидели в отдельной комнате и вели разговоры о кройке и шитье.

Впрочем, неизвестно, замечал ли выходки жены ее супруг. Начиная с 1936 года и вплоть до своей кончины в 1969-м он был с головой погружен в главную работу своей жизни – 12-томник Codices latini antiquiores. Это энциклопедия всех латинских рукописей до IX века с указанием страны и библиотеки, где находится каждая. Фактически Элиас Леви и умер над фолиантом – смерть застала его на немецком курорте Бад-Наухайм, где он работал, обложившись рукописями и списками. Отдавая должное его заслугам перед наукой, прах ученого захоронили на территории Оксфордского университета – туда спустя 14 лет поступил его правнук Борис Джонсон.

В прессе Джонсона называют одновременно «безумным клоуном» и «лучшим парнем на свете» – все дело в заявлениях, которые он себе позволяет, и его харизме. Джонсон носит странную прическу в духе Дональда Трампа и одобряет выход Британии из Европейского союза. Он может публично говорить вещи вроде: «Если Билл Клинтон умудряется справляться со своей женой, он справится и с любым глобальным кризисом в мире». Или: «Наполеон, Гитлер и разные другие пытались осуществить объединение Европы, но все кончалось трагически. ЕС – это попытка сделать то же самое, но другими методами». Но что бы ни говорил Джонсон и какими бы заявлениями ни бросался, в одном он остается последователен – в своем отношении к Израилю..

Нет свидетельств, встречался ли Борис Джонсон со своим ученым еврейским прадедом. Сам премьер не упоминает об этом. Но очевидно одно – от Элиаса Леви Джонсон унаследовал глубокое уважение к своим еврейским корням. «Я верю в неотъемлемое право Израиля на существование. Я думаю, что это прекрасная страна. Конечно, в ее политике есть недостатки, и я не собираюсь защищать каждый аспект того, что делает Израиль. Но моя позиция в том, что Израиль – это огромный и замечательный факт, который заслуживает поддержки и защиты», – говорит Джонсон, который еще в 1984 году волонтером отправился в кибуц Кфар Ха-Наси мыть посуду и копать грядки. «Возможно, не стоит ожидать от Джонсона каких-то глубоких познаний в области еврейской религии и культуры, – отмечает издание The Jewish Chronicle. – Но зато в вопросах об Израиле он всегда полон энергичного энтузиазма.»