Предварительно он ей, конечно, позвонил: «Тамара, вы меня, наверное, помните. Я такой большой, черный, похож на торговца урюком...»

— Просился на одну ночь, но так и остался, — вспоминала Тамара. — При этом почти каждый день приходил пьяный и начинал приставать. Меня это категорически не устраивало. Но Сергей производил какое-то гипнотическое впечатление. А рассказчиком был еще более ярким, чем писателем. Через месяц нужно было принимать решение: или вызывать милицию, или заводить с ним роман.

Тамара прекрасно знала, что в Ленинграде у писателя есть жена Елена и дочь Катя, и всё же сдалась. Но, видно, небесам не было угодно благословить этот союз.

С Сергеем всегда было непросто, но именно в период их отношений сложные времена превратились в невыносимые. При обыске у местного диссидента обнаружили рукопись Довлатова «Зона», и хотя произведение открыто лежало в нескольких издательствах, ожидая отзывов, теперь текстом заинтересовался КГБ. Рукопись запретили, Довлатова уволили. О выходе книги «Пять углов» можно было забыть.

8 сентября 1975 года у Тамары Зибуновой родилась дочка Саша. Безработный Довлатов по такому поводу впал в запой и едва не утонул в фонтане под окнами роддома. Врачи боялись выпускать Тамару. «Вы с ума сошли! Вас нельзя выписывать, я только что видел вашего мужа!» – ужасался врач-эстонец.

Тамара приняла решение поставить точку. В тот же год Сергей Довлатов вернулся в Ленинград, к семье.

Прожив вместе три года, Сергей Довлатов и Тамара Зибунова расстались. Он будет посылать ей письма до конца своих дней, в том числе и после отъезда в Америку.

Февраль 1976 года

Милая Тамара!

Прочитал наконец твою записку. До этого пил и буянил. Очень грустно все это. Хуже, чем я думал. Мне стыдно, что я расстался с тобой как уголовник. И все-таки не надо обвинять меня. Библейский разговор на тему вины привел бы к излишнему нагромождению доводов, упреков, красноречия. Нам все известно. Мы знаем друг друга.

Конечно, я чудовище. А кто отчитается передо мной? Кто виноват в том, что моя единственная, глубокая, чистая страсть уничтожается всеми лицами, институтами и органами большого государства? Как же я из толстого, пугливого мальчика, а затем романтически влюбленного юноши превратился в алкоголика и хулигана? В общем, это будет длинно. И ненужно.

Не надо обвинять, и думать тоже не надо. Все ясно. Ты уходишь, теряется связь с любимым Таллином, какая-то жизнь ушла. И стало ее меньше. Вот я и плачусь. Все гангстеры слезливы. Видно, патологическое отношение к слову сделало меня отчасти нравственным выродком, глухим. Идиотом. Но не такая уж я сволочь, чтобы удерживать любимую, ничего ей не обещая. Я совершенно убедился в полной своей жизненной непригодности. Но писать буду. Хотя перспектив никаких. Тем дороже все это, бумага, слова. Надо что-то решать, действовать, а я не умею.

Тамара, я не врал, что люблю. Тебя, по-человечески и по-братски, как только умею. И я прошу, не на словах. Останься моим самым близким другом. Не говори, что все три года были только плохие, это же не так.

Мне очень, очень плохо.

Люблю всех моих детей, всех моих жен, врагов, и вы меня простите.

Твой С.Д.